В высшем обществе Провиденса также не обходили вниманием дом Карвена, ибо по приезде сюда он постепенно обзавелся связями в церковных и торговых кругах, к которым естественным образом принадлежал по своему образованию и воспитанию. Он был из хорошей семьи — салемские Карвены пользовались широкой известностью в Новой Англии. В городе узнали, что Джозеф Карвен еще в ранней юности много путешествовал, некоторое время прожил в Англии и совершил по крайней мере две поездки на Восток; его речь, когда он удостаивал кого-нибудь разговором, вполне могла исходить из уст образованного и изысканно воспитанного англичанина. Но по неизвестным причинам Карвен не любил общества. Никогда не проявляя явной невежливости к посетителям, он был чрезвычайно сдержан, словно воздвигая между ними и собой невидимую стену, так что гости не знали, о чем вести беседу, опасаясь, что их слова будут сочтены нелепыми и глупыми.
В его поведении сквозило какое-то загадочное, презрительное высокомерие, словно он, общаясь с некими неведомыми и могучими существами, стал считать людей скучными и ничтожными. Когда доктор Чекли, знаменитый острослов, назначенный пастором в Королевскую церковь, приехал в Провиденс из Бостона в 1733 году, он не упустил случая посетить человека, о котором так много слышал; но визит был весьма кратковременным, потому что он уловил некий мрачный подтекст в речах любезного хозяина. Однажды зимним вечером, когда Чарльз беседовал со своим отцом о Карвене, юноша сказал, что много дал бы, чтобы узнать, какие слова таинственного предка так поразили жизнерадостного пастора, при том что все составители мемуаров в один голос подтверждают нежелание доктора Чекли повторить хоть что-нибудь из услышанного. Несомненно одно: сей достойный джентльмен был поистине шокирован и с тех пор при одном упоминании имени Карвена вмиг лишался своей прославленной веселости.
Более определенной и ясной была причина, по которой еще один образованный и почтенный человек избегал общества высокомерного отшельника. В 1746 году мистер Джон Меррит, пожилой английский джентльмен, имеющий склонность к литературе и науке, приехал из Ньюпорта в Провиденс, который к тому времени уже затмил былую славу Ньюпорта, и построил красивый загородный дом на Перешейке, в месте, которое сейчас стало центром лучшего жилого района. Он жил как английский аристократ, окружив себя комфортом и роскошью, первым в городе стал держать коляску с ливрейным лакеем на запятках и очень гордился своими телескопом, микроскопом и тщательно собранной библиотекой, состоящей из книг на английском и латинском языках. Услышав, что Карвен является владельцем лучшего собрания книг в городе, мистер Меррит сразу же нанес ему визит и был принят с гораздо большей сердечностью, чем кто-либо из прежних посетителей. Его восхитила огромная библиотека хозяина дома, где на широких полках рядом с греческими, латинскими и английскими классиками разместилось солидное собрание философских, математических и прочих научных трудов, в том числе сочинения Парацельса, Агриколы, Ван Хельмонта, Сильвиуса, Глаубера, Бойля, Бургаве, Бехера и Шталя{9}. Это искреннее восхищение побудило Карвена предложить своему гостю посмотреть также ферму и лабораторию, куда он никого прежде не приглашал; и они тотчас же вместе отправились туда в коляске Меррита.
Мистер Меррит говорил впоследствии, что не видел на ферме ничего действительно ужасного, но утверждал, что сами названия сочинений, посвященных магии, алхимии и теологии, которые Карвен держал в комнате перед лабораторией, внушили ему непреодолимое отвращение. Возможно, этому немало способствовало и выражение лица хозяина фермы, когда он демонстрировал свои приобретения. Странное это собрание, наряду со множеством редкостей, которые мистер Меррит охотно поместил бы, по собственному его признанию, в свою библиотеку, включало труды почти всех каббалистов{10}, демонологов и знатоков черной магии; оно было также настоящей сокровищницей знаний в подвергаемой здравомыслящими людьми сомнению области алхимии и астрологии. Мистер Меррит увидел здесь Гермеса Трисмегиста в издании Менара, книгу «Turba Philosophorum», «Книгу исследований» Аль-Джабера, «Ключ мудрости» Артефия, каббалистический «Зохар», Альберта Великого в издании Питера Джемми, «Великое и непревзойденное искусство» Раймунда Луллия в издании Зетцнера, «Сокровищницу алхимии» Роджера Бэкона, «Ключ к алхимии» Фладда, сочинение Тритемия «О философском камне»{11}. В изобилии были представлены средневековые еврейские и арабские мистики, и доктор Меррит побледнел, когда, сняв с полки том, носящий невинное название «Закон ислама», увидел, что в действительности это запрещенный и подвергнутый проклятию «Некрономикон» — книга безумного араба Абдула Альхазреда{12}, о которой он слышал невероятные вещи несколько лет назад, когда вскрылась правда о чудовищных обрядах, совершавшихся в странном рыбацком городке Кингспорте, в колонии Массачусетс.