Мы должны иметь в виду, что каким бы экзотическим ни был механизм, с помощью которого мозг собирает информацию, в основе его разума лежит то, как мозг её обрабатывает. В определенной степени, независимо от того, воспринимаем ли мы объект визуально, на ощупь, на слух, посредством обоняния или любым другим способом, конечным результатом является сформированное в сознании представление о природе этого объекта окружающего мира. Во многих случаях различные средства могут привести к сходному конечному результату; тем не менее, существу, наделённому в первую очередь электрическим чувством, мир должен казаться принципиально отличным во многих отношениях от того, каким тот же самый мир предстал бы перед нами.
Например, электрические токи обладают свойствами, отличными от свойств видимого света, и очень многие вещи, которые мы считаем непрозрачными, для такого существа могут быть прозрачными, и наоборот. Световые волны, например, отражаются от поверхностей предметов, тогда как электрические токи могут проникать в них на различную глубину в зависимости от природы материала, в частности от его проводимости. Вполне возможно, что плутоняне могут воспринимать нас примерно так же, как мы сами видим рентгеновское изображение. Но, конечно, если бы мы привыкли видеть других людей рентгеновским зрением, наш мозг с течением времени, приобретая опыт, несомненно, дал бы нам столько же информации, сколько мы получаем в настоящее время благодаря нашему типу зрения. Иными словами, точно так же, как мы видим свет различных цветов, плутоняне могут получать представление о различных текстурах и других свойствах материалов посредством едва заметного изменения электропроводности, которое для них может иметь примерно такое же значение, как для нас распознание цвета. Такое предположение нашло бы некоторое подтверждение в поведении рыб-мормирид Лиссманна, которые обладали чётким представлением о присутствии друг друга, несмотря на разделяющую их толстую ткань.
Характеристики внешней стороны объектов были бы не единственным различием между нашим и их типом восприятия.
Также существовали бы глубокие различия между их и нашим осознанием и выражением настроений и чувств. Их восприятие и коммуникация должны были бы регулироваться электрическими волнами, которые они излучают и принимают, и они, вероятно, были бы не плавными, а состояли бы из специфических и характерных, хотя и очень малых, колебаний, меняющих общую волновую картину.
С точки зрения нашего собственного восприятия, это то же самое, как если бы кто-то воспроизвёл чистую ноту на камертоне, а затем повторил эту ноту на скрипичной струне. Хотя нота на обоих инструментах одна и та же, мы слышим её по-разному из-за обертонов, издаваемых скрипичной струной, и по этой причине можем отличить камертон от скрипичной струны на слух.
Таким образом, из-за волновой природы первичной чувственной модальности наших плутонян их восприятие было бы ближе к тому, что мы могли бы назвать течением песни, чем к дискретным образам, сформированным нашими собственными мыслями, основанными на нашем зрительном восприятии и выраженными словесно. Собственно говоря, некоторые исследователи высказывают мнение, что в нашем мире таким образом отчасти формируется память почтовых голубей — когда они пролетают над особенностями ландшафта, эти особенности откладываются у голубей в сознании как темы песни, образуя гармоничное целое, поддерживающее их воспоминания о них.
Если мы представим себе мир, населённый высокоинтеллектуальными существами, обладающими развитой культурой и технологией, у которых чувственное восприятие эволюционировало в соответствии с этими принципами, и если мы хотим представить их на том этапе, когда они продвинутся на своём эволюционном пути так же далеко, как и мы сами, нам придётся учесть, что их мозг может быть устроен ещё сложнее, чем наш, или, во всяком случае, что утончённость тех представлений, которые они способны получать, лежит за гранью наших способностей.
Мы должны представить себе существ, способных ощущать все виды электрических полей, которые существуют на Земле в изобилии и почти повсеместно, но из которых мы сами можем извлечь лишь крохи информации, потому что не воспринимаем их без помощи приборов, а приборы обычно грубы по сравнению с присутствующими от рождения чувствами, эволюционировавшими естественным путём. Такие существа могли бы легко воспринимать то, что мы называем «аурой», и, возможно, сочли бы вполне нормальным явлением такие знания о вещах, которые, по нашему мнению, можно получить лишь посредством экстрасенсорного восприятия.