Разделся. Поплыл в светлеющем море. Оставляя на берегу адскую духоту, которая что зимой, что летом душила нас, как фашистская газовая камера.
— Эй! Куда плывёшь?! Запрет до шести. Здесь граница. Возвращайся, — услышал я усиленный мегафоном голос.
На берегу смутно виднелся наряд вооружённых пограничников с овчаркой на поводке.
Происшествие
Она проснулась рано. Сквозь штору просвечивали солнечные блики. «Наконец-то кончились дожди, — подумала она. — Настало бабье лето».
В кабинете звякнула посуда.
«Встал, — догадалась она. — Просматривает газеты».
Пошла в ванную, приняла душ. Мельком глянула в зеркало. Увидела старое тело, шрам на бедре. Быстро надела халат, причесала коротко остриженные волосы, прошла в кабинет.
Муж одиноко возвышался над столом. Как обычно, пил чай. Читал газеты. Необычным было лишь то, что сегодня он встал слишком рано для субботы, раньше жены.
Пять телефонных аппаратов стояли по левую его руку на специальном столике. На диске одного из них золотился герб Советского Союза.
— Доброе утро, — сказала она. — Гоняешь тут без меня пустой чай, не завтракал.
Он положил газету, взглянул на жену. В этот момент зазвонил один из телефонов. Снял трубку.
— Слушаю.
Никто не ответил. Он положил трубку на место.
— Кто это мог быть? — спросила жена. — Может быть, это звонил Леонид Ильич? Переживает, что дочь попалась на этих преступлениях с бриллиантами…
— Рано. Брежнев так рано не просыпается. Чего стоишь? Присядь. Хочешь, сварю тебе кофе и принесу сюда?
— Бесстрашный мужик, зачем тебе нужно было вскрывать это дело? — Она подошла к мужу, поцеловала в седой висок, спросила: — У тебя плохое настроение?
— С чего ты взяла?
— Давай всё-таки померяю давление?
— Чего ради? Прекрасно себя чувствую.
Но она настояла. Принесла из спальни танометр, он задрал рукав домашней куртки. Давление оказалось почти идеальное — 130 на 80.
— Знаешь что, милая моя, — сказал он, с грохотом отодвигая стул и поднимаясь во весь рост, — неужто будем опять, как старики, всю субботу торчать дома и мерить друг другу давление? А не махнуть ли нам в «Светлое»? На два дня. Погода вроде установилась. Побудем на воздухе. Ты у меня бледненькая. Давай?
— Давай, — согласилась она, тронутая его заботой. — Наверное, нужно туда позвонить?
— Всё сделаю. Собирайся.
Пока жена наскоро делала себе кофе, переодевалась в спортивный костюм, он выбрился. Позвонил и в «Светлое», и личному водителю Николаю Егоровичу. Договорился, чтобы тот подъехал через полчаса.
— Ну что, собралась? — спросил он, входя в спальню.
Жена сидела перед трюмо, рылась в плетёной корзиночке с лекарствами.
— А что, собственно, брать? В «Светлом», в нашем номере, надеюсь, всё сохранилось, как мы оставили в последний раз.
— Последний раз были в июне, а теперь конец сентября. На всякий случай кофту возьми потеплее.
— Там кофты есть. Я вот думаю, какие лекарства взять для тебя.
— Едем на два дня. Не бери ничего.
— Ну ладно. На всякий случай возьму хотя бы коринфар — от давления.
— Ну и дурочка ты у меня! — сказал он, выходя в гостиную. — Там дежурят медики, так сказать, всех родов войск.
В гостиной он глаза в глаза столкнулся с висящим в простенке между двумя окнами собственным портретом. Модный художник изобразил его в мундире при полном параде. Со всеми орденами, медалями. Они были исполнены так натурально, что казалось, протяни руку и снимешь сверкающую звезду Героя Советского Союза, орден Ленина и все прочее.
«Вот тот, первый орден Ленина, Калинин вручил в сорок втором, во время войны, а на другой год я с ней познакомился на партизанской базе, когда мы с Пономаренко организовывали сопротивление на захваченных территориях. В тот же год её ранило в ногу. Только когда отправил самолётом на Большую землю, понял, что она для меня значит».
В дверь позвонили. Он пошёл открывать. Это был шофёр Николай Егорович, поднявшийся, чтобы помочь снести вниз вещи. Но вещей не было.
— Готова? — спросил жену. Снял с вешалки чёрный кожаный плащ с погонами, надел его, и они втроём спустились к «БМВ». Поехали. Сопровождаемые машиной охраны.
…Он был генерал-полковник. Не просто генерал-полковник, а член ЦК, курирующий Комитет государственной безопасности и его главу — Андропова.
Жена почти ничего не знала о деятельности мужа. Дочка их выросла, недавно вышла замуж за дипломата и теперь жила далеко — в Париже.