Именно таким она представляла себе «туза». Несмотря на жаркий вечер, солидный мужчина был в пиджаке, при галстуке.
Понимая, что этого делать не следует, Капитолина Степановна всё-таки поспешила за ними до самого входа в старинный парк, где был расположен дом отдыха. Дальше без пропуска не пускал охранник. Да и дочка, оглянувшись, сделала чуть заметный знак рукой — чтобы отстала.
Последнее, что успела увидеть Капитолина Степановна, — они встретились у проходной с двумя мужчинами, и все вместе пошли, но не в корпус, а по кипарисовой аллее, ведущей куда-то в глубь парка.
«Может, и меня когда-нибудь определят в эту здравницу, отдохну как человек, — подумала Капитолина Степановна. И устыдилась своей мысли: — Главное, чтобы Викочка была с ним счастлива!»
Ничего не оставалось, кроме как вернуться в «курятник» и ждать Вику.
«Подцепила. Всё-таки подцепила», — не без зависти продолжала думать она, сидя на раскладушке. Уже представляла себе, как катает по двору коляску с внуком или внучкой. Задумалась о том, что, наверное, придётся сдавать обратные билеты в Москву, чтобы не упустить «туза», если срок его пребывания в доме отдыха окажется более долгим.
«А если он не москвич? — встрепенулась она и приняла таблетку коринфара. — Из Петербурга, к примеру. Или из Саратова. — И тут же твёрдо решила: — Переедем к нему! А свою квартиру продам. Буду при деньгах, при своих. Всё-таки как хорошо я все придумала. Три года ездили сюда попусту, и вот в конце концов всё окупилось. Успели. Дочка — товар скоропортящийся…»
Стемнело. Капитолина Степановна включила электричество, глянула на часы. Было начало десятого. Подумала о том, что Вика может привести сюда своего «туза» знакомиться, а ужина нет. И себя нужно успеть привести в порядок.
Дверь распахнулась. В комнату ввалилась, рухнула на раскладушку Вика.
— Что ты? Что с тобой, доченька?! — кинулась к ней мать.
— Уйди, сволочь. Ненавижу, — услышала она сквозь рыдания. — Изнасиловали. Три бугая. Все из-за тебя, сволочь.
Оставшиеся дни ушли на бесплодное расследование в милиции, унизительный гинекологический осмотр в поликлинике, анализы крови на СПИД, сифилис.
…Через год, неожиданно крестившись у католиков в костёле, Вика уехала искать своё счастье в Германии.
Громовый дождь
Мужиков как-то меньше жалко. А вот девушек, женщин жалеешь, как детей.
Помню, ехал лютой зимой на поезде в командировку. Давным-давно это было, когда за Северным полярным кругом среди тундры и угольных шахт за колючей проволокой торчали сторожевые вышки с вооружёнными охранниками в тулупах. Казалось, все промёрзшее пространство Севера — сплошная «зона», угрюмое царство несвободы…
И вот ехал я в общем вагоне с коми-мужиками, как они сами себя называли, и с нами ехала тихая девушка — сущий ангел с жалким чемоданчиком. Ехала, как выяснилось, после распределения в институте работать бухгалтером в какой-то посёлок Хаймар-Ю.
— Мать есть? — спросил один из коми-мужиков. — Как же тебя родная мать отпустила?
За окном стоял мороз под сорок градусов. В вагоне было холодно. Мужики сидели в ватниках, грелись водочкой. Я один был в пальто. А девушка своё пальтишко почему-то не надевала, дрогла в свитерке, от водки вежливо отказывалась.
— Ты хоть бывала у нас на севере? — не унимался коми-мужик.
— У нас здесь один закон — тайга, — вмешался второй, утонувший в рыжей бороде, похожий на разбойника. — Баб тут почти не водится. Мужики сразу на тебя полезут.
Девушка слушала их, пыталась отшучиваться. Но в глазах её уже стояли слезы.
— А ещё медведи, — угрюмо вмешался третий. — Забредают в посёлки. Иной раз в дома ломятся… Езжай обратно к своей мамке, пока медведь не задрал.
В конце концов девушка заплакала.
Между тем коми-мужики заснули на своих полках.
— Не плачь, — сказал я девушке. — Может, они врут. Зимой медведи лежат в берлогах и спят.
Но тут она зарыдала ещё пуще. Навзрыд.
Я накинул ей на плечи своё пальто. Попытался угостить яблоком, ещё московским. Она продолжала вздрагивать от рыданий.
Ночью сошла со своим чемоданчиком на станции Хаймар-Ю. Навсегда канула в темноте.
…Через несколько лет совсем в другой части России я ждал в дождь рейсового автобуса под навесом районной автостанции. Рядом со мной теснились бабы, собравшиеся, каждая по своим делам, ехать в Брянск — областной центр. Кто к врачу, кто на рынок продать торбу картошки, кто в магазин — купить ботинки ребёнку.