Глава 22
Первое, что я услышала придя в сознание, — тихий гул движения. Но двигалась не я. Чувствовалась вибрация подо мной и вокруг меня, как будто я заснула в машине.
Я попыталась сесть, но не смогла даже поднять голову. Меня привязали к чему-то мягкому, все мое тело от лодыжек до запястий обмотано, даже поперек живота и лба были ремни. Я с трудом открыла глаза, почувствовав шквал новых запахов: дезинфицирующего средства, моторного масла, отбеливателя, крови, пота и еще много чего, что не могла определить.
Мои глаза сфокусировались на потолке из металла, тусклом и неполированном, от него отражался свет. Комната была не очень большой, может, футов десять. Я не могла точно определить, не поворачивая голову. Паника окатила меня ледяной волной. Где, черт возьми, я была? Где Тэкери? Нашли ли Фина?
Справа от меня стояла подставка для капельницы, на которой висел пакет с раствором. Пакет медленно наполнялся кровью. Я попыталась согнуть правую руку и почувствовала укол иглы в вену. Он уже начал собирать образцы крови. Ублюдок. Я пошевелила ногами, но не смогла сдвинуться ни на дюйм. По тому как все тело онемело, особенно моя задница, я поняла, что лежала здесь уже некоторое время.
Во рту пересохло, губы потрескались. Перед глазами все кружилось. Бьюсь об заклад, это были побочные эффекты того, чем меня вырубили. Я с трудом могла держать глаза открытыми, очень хотелось снова уснуть.
Нет, пока нет.
Дверь открылась и закрылась, по полу заскрипели ботинки. Тэкери встал слева от меня, улыбаясь, как врач, возвращающий к жизни своего любимого пациента. — Не ожидал увидеть тебя в сознании, — сказал он. — Ведь я выкачал из тебя почти шесть пинт крови.
Черт, так вот почему мне так хотелось спать. Он действительно собирался обескровить меня. Тем не менее это развеяло мои опасения, что он проведет на мне пробную операцию. Нельзя пытать кого-то, если он сначала истек кровью до смерти. Но эта мысль мало утешала. Быстро или медленно, но я умру.
— Почему… движемся? — с трудом ворочая языком, спросила я.
— Когда я постоянно в движении, моим врагам труднее выследить меня.
Умно. Я попыталась подключится к своему дару, но ничего не почувствовала. Я слишком слаба? Были ли мы так далеко от города, что сила Разрыва исчезла? Заколдовал ли Тэкери эту мобильную лабораторию защитой, подобной той, что была у него в гараже? От всех этих мыслей у меня защемило сердце. Нет, я не позволю Тэкери увидеть мои слезы. Я закрыла глаза и позволила усталости овладеть мной. Я лучше умру во сне, чем доставлю ему такое удовольствие.
Я некоторое время дрейфовала в полусне, думая о том, как провела время в постели с Вайятом, обнимала его, нежилась в его объятиях. Я позволила этим драгоценным воспоминаниям унести меня во тьму.
Я ощутила вонь отбеливателя, мочи и выхлопных газов автомобилей. Наверное, я в аду, потому что на небесах так не воняло бы. Фу. Всегда думала, что ад воняет серой и тухлыми яйцами. И разве в аду не должно быть жарче? Мне не было холодно. Я просто ничего не чувствовала ниже шеи.
Что за?..
Я все еще ощущала движение машины. Чтобы открыть глаза, мне потребовалась вся сила воли. Меня приветствовало серебристое пятно перед глазами, и я поняла, что смотрю на крышу машины. Тот же стол, те же ремни, то же проклятое место. Я не мертва. Так во что, черт возьми, играл Тэкери?
Моя голова не была пристегнута, как раньше, что дало мне возможность немного осмотреться. Подставка для капельницы все еще стояла рядом, но вместо пакета с кровью с него свисал прозрачный пакет, из которого в меня что-то капало. Боже, Тэкери решил подлечить меня в перерывах между выкачиванием моей крови.
Это какая-то игра? Тэкери выкачал столько крови, сколько мог, затем дал мне немного отдохнуть и подзаправиться перед вторым раундом? Или третьим, или десятым? Я понятия не имела, как долго была без сознания. Часы? Дни? И онемение в теле вызывало беспокойство. Я лежала здесь слишком долго. Я попыталась снова проверить свое тело. Мне удалось пошевелить пальцами рук и ног и согнуть колено. Больше ничего. Просто странное давление между ног, которое… Сукин сын! Я достаточно часто попадала в больницу с травмами, чтобы узнать ощущение катетера. Он также снял с меня одежду и натянул простой хлопчатобумажный халат, мало чем отличающийся от больничной накидки.
Придурок видел меня голой!
— С возвращением.
Я зарычала в ответ на незнакомый голос. Белокурый подросток показался в поле моего зрения, и та же ненависть пылала в его серебристых глазах. Цвет был смутно знакомым. Я облизала пересохшие губы все еще сухим языком, затем прохрипела: — Да пошел ты в задницу. Это была не поэзия, но сойдет.