— Хочешь заключить сделку? — спросила я.
Он приподнял тонкие брови. — Признаюсь, я заинтригован. Что вы предлагаете?
— Я не буду драться с тобой, что бы ты со мной ни сделал. — Я с трудом сглотнула, но должна была сказать это. Крошечная часть меня сожалела о том, что раздавила те таблетки с ядом, хотя Тэкери нашел бы и забрал их несколько часов назад. — Просто пообещай, что убьешь меня, когда закончишь.
Он наклонился, положив ладони по обе стороны от моих плеч, нависая надо мной, как любовник. — Вы знаете, я человек слова, мисс Стоун. Если вы попросите меня об этом, я это сделаю.
Я достаточно пожертвовала за одну жизнь. И недостаточно сильна, чтобы сделать это снова. Не думала, что захочу попытаться. Я не могла заставить Вайята пройти через это и себя тоже. Пришло время быть эгоисткой.
Прости, Вайят. — Да. Я хочу этого.
Возможно, в его взгляде было восхищение, но я сомневалась в этом. — Хорошо, тогда даю слово. Как только получу всю информацию, я убью тебя.
Слезы защипали глаза, но я сморгнула их. Нет, я не стану плакать перед этим мудаком или его сообщником. Тэкери отошел и вернулся мгновение спустя с пластиковым стаканом и ложкой. Он зачерпнул полную ложку кусочков льда и предложил их мне. Я хотела отказаться.
Но ради кого, черт возьми, я была такой храброй? Лед казался божественным в моем пересохшем горле, принося некоторое облегчение, хотя и недолгое.
— Ну, тогда давай начнем. Подол моего халата приподняли до самых бедер, и я запаниковала. Я вцепилась в ткань, на которой лежала. Тэкери поднес одну из блестящих игл к свету, как будто рассматривая ее форму и ширину.
— Еще раз, я приношу свои извинения за это, — сказал Тэкери. И тут я почувствовала первый укол в бедре.
Вскоре за ним последовали еще пять.
* * *
Я получала все больше кусочков льда перед началом каждого раунда пыток. Не знала, сколько прошло времени, только то, что размер игл продолжал расти. В мои ноги воткнули пять штук разного размера, от булавки до размера деревянных гвоздей, которые в конце концов я вытолкнула обратно.
Я потеряла сознание, когда из моего левого бедра вылетели последние иглы размером с гвозди, и очнулась от знакомого шарканья ног Тэкери. Металлический привкус крови все еще был у меня во рту после того, как я прикусила языка. Я не плакала. Не кричала. Пока что.
Подросток исчез некоторое время назад. Тэкери печатал заметки на карманном компьютере, похоже, он не пользовался обычными планшетами, как другие врачи. Как будто почувствовав мое любопытство, он сказал: — Я рассчитал, что твое тело вытолкнет их через четыре с половиной часа. Прошло шесть часов, и хотя инструменты уже извлечены, раны еще не зажили должным образом.
Инструменты. Я хмыкнула.
— Возможно, у тебя было слишком много стимуляции для такого короткого периода времени. У меня есть другие дела, которыми нужно заняться, поэтому я позволю тебе отдохнуть.
Другие дела? Другие пациенты? Другие жертвы пыток?
Он ушел, не сказав ни слова, выключил последнюю лампу и погрузил помещение в полную темноту. В кромешной тьме я осознала кое-что еще: постоянное движение прекратилось. Мы достигли пункта назначения. Меня заберут из этой лаборатории на колесах? Переведут в лабораторию с еще более ужасными методами проверки способности моего тела к исцелению?
Мне казалось, что способность исцеляться ослабевает. Я напрягла мышцы бедра, и словно в награду каждая из шести ран отозвалась болью. Сломанное запястье зажило у меня менее чем за двенадцать часов. После шести часов не должно оставаться и полдюжины ранок.
У меня зачесалась кожа головы прямо за правым ухом. Я автоматически потянулась, и мое запястье сильно дернуло ремень. Зуд усилился, дразня меня его почесать. Я тянула за ремень и крутила рукой, пока не устала. Безуспешно. Ремни на руках выдержали.
Моя гребаная голова чесалась всю ночь напролет.
Внезапно яркий свет пронзил мой мозг, и я изо всех сил зажмурилась. Этого было недостаточно, чтобы блокировать свет, и после того как я пробыла в кромешной тьме долгое время, свет резал глаза. Я закричала и дернула за ремни на запястьях, отчаянно пытаясь закрыть глаза. Крупицы страха переросли в настоящую панику.
Со светом пришла боль, с темнотой вернулось пульсирующее облегчение.
Боже, что Келса собиралась сделать со мной сегодня?