— Ты этого не знаешь.
— Знаю.
Он все еще здесь. Держи меня, не отпускай. Я потянулась к черной сети, сжала пальцами ее соблазнительное тепло. И меня наполнил мир. Сила зарядила меня энергией. Я почувствовала запах крови, пота и секса. Я хотела этого. Все это. Черная сеть обещала, что я это получу, если сдамся ей.
Она начинает закручиваться вокруг меня, как бабушкина шаль. Такая милая, такая любящая. Обнимает меня, как любовник.
Не мой любовник. Он не захочет, чтобы я оставалась в темноте, какой бы теплой и могущественной я ни была. Он просто не захочет меня. Он скорее умрет, чем останется жить здесь, в теплой темноте со мной. Я не хотела быть здесь без него.
Шаль затянулась, связывая меня словно кокон. Я ищу силы, поощрение. Что угодно, лишь бы разбить этот кокон. Чтобы вырваться из тьмы, в которую я позволила себе ускользнуть.
— Посмотрите на ее волосы.
— Нет.
— Посмотри правде в глаза, Вайят, она ушла!
— Я здесь, я здесь! Вытащите меня отсюда, пожалуйста! Слишком много запахов. Слишком много страха. Это больно.
Темная шаль вздрогнула. Ей не нравился страх. Она разрушила страх и уничтожила. Я погрузилась глубже в себя, ища страх. Воспоминания. Что угодно, лишь бы вырвать эту тьму из моего тела.
Дальше, в прошлое. Мужчина-гоблин опустился на матрас, на котором я лежу, ожидая смерти. Вайят упал посреди битвы, истекая кровью в течение получаса. Жизнь с таким количеством одиночества и ярости, что я скорее перережу себе запястье, чем вынесу еще один день. Стану одним из монстров, которых я так ненавижу.
Черный кокон вздрогнул и начал слабеть.
— Держи его, черт возьми!
— Нет, Джина! Остановись! Пожалуйста!
Они причиняют тебе боль, Вайят. Почему?
Я увидела жизнь без него, остаток дней в одиночестве.
— НЕТ! Мой крик подобен удару в колокол. Кокон разбился. Тьма упала визжащими осколками, исчезая при падении. Я помчалась к свету, к леденящему холоду, боли и пульсации. К телу, горящему от лихорадки, измученному ознобом, настолько плотно закутанному в простыни и одеяла, что едва могу пошевелиться. Мои руки не могут защитить. Ноги не могут бить.
Но я могу пошевелить своим ртом. Сквозь боль и обжигающую сухость в горле выдавливаю слова: — Остановитесь, пожалуйста.
— Джина, послушай ее!
Я почувствовала руки на моем лице, но они не принадлежат ему. А кому-то другому. Они открыли мои веки. Я чуть не ослепла от яркого света. Но я держусь. Пусть смотрят. Лишь бы не убили. Мои веки отпустили. И я с удовольствием закрываю глаза. Слова превратились в смутный гул. Мне слишком больно слушать. Все исчезло.
Я упала в добрую тьму и заснула.
Сознание начало прокрадываться крошечными ножками, прогоняя холодное одеяло черноты, в котором я застряла. Я спала неглубоким сном без сновидений. Застряла где-то между бодрствованием и сном, где резкие запахи крови и желания задерживались на периферии мыслей. По мере того, как приходила в себя, я начала ощущать свое тело.
Точнее то, что не могла им пошевелить. Я проверила свои руки и ноги, но безрезультатно. Ноги были сведены вместе, а руки по бокам. Как у мумии. Я заставила себя открыть глаза и увидела незнакомый потолок из темного, грубо сколотого дерева. Незнакомые запахи сосны, земли и горящего дерева пронизывали обшитую темными панелями комнату со старинным комодом, картиной заката, написанной акварелью, и единственной дверью. Безмятежность была в этой комнате, но не во мне. Все мое тело было завернуто в чертову простыню, словно в смирительную рубашку.
Какого черта? Ой, точно. Я почти стала полукровкой.
Сдавленный всхлип застрял у меня в горле, за ним последовал пронзительный крик. Сейчас не время для нервного срыва, но я находилась одна и в незнакомом месте и не могла сдержать эмоции. Мое тело дрожало. Всхлипы превратились в вой.
А потом появился Вайят, он обхватил руками мое лицо и посмотрел на меня сверху вниз. Его глаза покраснели и опухли, под ними темные круги. Он давно не брился и тяжело дышал через рот. Я попыталась успокоить свои крики, и мне удалось лишь превратить вопли в безмолвные рыдания.
Вайят не держал меня, но я хотела, чтобы он меня обнял. Вместо этого давление вокруг моего тела ослабло. Импровизированная смирительная рубашка упала, высвободив мои руки, которыми я едва могла двигать. Но это не имело значения. Вайят поднял меня, прижал к себе, и я всхлипнула, уткнувшись ему в шею. Я рыдала из-за того, кем почти стала, и из-за страха, который Чалис когда-то чувствовала перед жизнью, а я отчаянно не хотела умирать. Вайят гладил меня по спине и рукам, ворковал нежные слова, успокаивая.