— Интересует. Но ты же не отвечаешь.
— Если ты и правда так хочешь это знать, то отвечу. Вампиры практически не отличаются от людей в физиологии. Поэтому всё аналогично. Единственное, что есть определённые трудности, как бы естественный фактор, который сдерживает численность населения…
— Вас не должно быть слишком много, да?
— Точно.
— Ну так, всё ясно. Мог бы сразу ответить, — развела руками Анна и чуть было снова не уронила клубок с нитками.
— Более того. Сейчас даже есть гибриды.
— Кто?! — не поняла она.
— Полукровки. Наполовину вампиры, наполовину люди.
— Это как же так людей может угораздить влипнуть? Если только под страхом смерти!
— Скорее удивляет, как вампиры могут опуститься до такого, но не в этом суть. Гибридные создания оказались весьма жизнеспособны, — рассказывал он, присев на подоконник с обратной стороны.
— Сами у себя кровь что ли пьют? — хихикнула Анна.
— А зря ты смеёшься. Ты близка к истине. Им попросту не нужно пить кровь, потому что она всегда у них внутри. Получается, что постоянно есть жизненная сила и не надо её подпитывать извне. И соответственно, все наши возможности у них сохранились: неуязвимость, скорость, выносливость, обострённое обоняние и зрение, повышенная физическая сила, иное восприятие холода и жары…
— Союз людей и нелюдей пошёл на пользу природе. Эволюция прям, — не знала, как реагировать Анна. — А почему вы не сгораете на солнце?
— А потому что это сказки, — довольно улыбнулся Дан, — не действует солнечный свет на нас.
— А кол в сердце? Чеснок? Серебряная пуля?..
— Аналогично. Нас невозможно убить.
— Да ну, прям, — не поверила Анна.
— Невозможно человеческими способами, а магией можно.
— Вот. Другое дело.
— А вас можно вообще любыми способами, — издевался он. — Вы — тупиковая ветвь этой самой эволюции.
— Это мы ещё посмотрим. Как видишь, не вымерли.
— Пока.
— Так. Всё. Пойду я.
— Подожди. А как же второй вопрос? Не хочешь узнать ответ?
— Будешь обзываться, уйду, — проговорила Анна, вонзая спицы в клубок и складывая недовязанный шарф.
— С детства играю на гитаре. Это моя страсть, — поделился вампир.
— У тебя хорошо получается. Жаль, что такой талант попал не в те руки, — уколола она.
Анна лениво потянулась и отправилась в спальню. Кромешная темнота не пугала, но была неприятна. Окно в спальне выходило на другую сторону и там не было фонарей.
— Надо беречь зарядку, — подумала она и выключила телефон.
Не спалось. Было слишком рано. И тревога никуда не делась. Второй день сидеть взаперти, да ещё и с постоянной угрозой для жизни — это нелегко.
— Чай, чай… нужен чай, — бубнила Анна, спеша на кухню.
Старая металлическая турка дождалась своего звёздного часа — сегодня она стала спасительным чайником. Вскипятив воду, Анна заварила себе ароматный чай и подошла к окну. Дан был тут как тут.
— Не поделюсь, — опередила она его, — не надо было мне свет вырубать.
— Говорил же, что ты жадная. И никакой это не инстинкт самосохранения, — припомнил он.
Анна снисходительно улыбнулась. Она выдвинула ящик, в котором хранились разные редко надобящиеся безделушки и достала несколько свечей. Вскоре на кухне появился тусклый мерцающий свет, который пусть и не давал нужного эффекта, зато мягко обволакивал и создавал уют.
А за окном завывал ветер, и тучи, быстро двигаясь, оставляли за собой драные клочья. Иногда среди них проглядывало чистое небо и даже несколько звёзд успевали блеснуть в образовавшихся оазисах, но ветер снова нёс тёмно-серую массу вперёд, безжалостно замазывая эти «небесные глаза».
И тут почему-то на Анну напала тоска. Такая щемящая, подходящая комом к горлу. Почему она радуется разговору с этим убийцей? Неужели она так низко пала, так не уважает себя, что даже такое мужское внимание ей стало приятно? Анна всегда задирала планку для себя и для других так высоко, что некоторые мужчины даже боялись к ней подойти. Кто-то считал её высокомерной куклой, кто-то девушкой с ледяным сердцем, другие наоборот видели в ней скучную особу, у которой самым интересным занятием в жизни были книги. Она так затейливо вмещала в себя эти образы, чужие мнения, но на самом деле была другой. Ей хотелось быть любящей и нежной, домашней, заботливой, той, которая всегда была бы не просто спутницей, а настоящим другом. Она могла всё это подарить тому, кто бы не испугался этой искусственно созданной ширмы. Но таких не было. Её не боялись только глупцы, которые в упор не видели ничего: ни напускного, ни настоящего. А быть рядом с таким человеком было для Анны самоубийством, она не хотела превращать свою жизнь в болото, не хотела разрушать свою личность лишь ради того, чтобы быть не одной.