— Ну да, — вставил иллобар. — Рано или поздно нам все равно пришлось бы участвовать в ритуальном сражении, чтобы стать одним целым. Маленькие пиды и иллобары испытывают взаимную ненависть, которая в зрелом возрасте является залогом полного понимания, уважения и любви.
— Но, Илу… — заикаясь пробормотал Тимберлэйк.
— Нет, нет, вы не понимаете, — ответил иллобар. Я ведь не Илу, так же как он — не Агг. Мы — две половины одного полноценного существа: Аггилу или пид иллобар.
— Симбиоз, понимаете? — пропищал пид. — Полное слияние ума и чувств в отдельно взятом индивидууме.
— Э-э-э… — протянул Тимберлэйк.
— Да, — сказал Агиллу, пидиллобар. Он прочнее уселся на мощных задних лапах, почесал соединяющий его с самим собой длинный острый нос и продолжал говорить высоким пискливым голосом: — Если бы не любовь моей мамочек, мы никогда не дожили бы до этого часа. Но моя мамочки знали, что Делали. Они предвидели, что я встречу на своем пути, как вы. Понимаете, моя мамочки…
Пол АНДЕРСОН
ДРАГОЦЕННОСТИ МАРСИАНСКОЙ КОРОНЫ
Сообщение пришло, когда корабль находился еще в полумиллионе километров. ZX28749, он же «Джейн Брекней», прибывал точно по расписанию, и оснований к спешке не было. Но группа управления все же готовилась заранее. Прием телеуправляемого корабля — деликатная операция.
Ямагута, Штейнман и Романович сидели в башне ГСА, а Холлидей был наготове на случай аварии. Если бы вдруг не сработали управляющие цепи (чего, впрочем, ни разу пока не случалось), то тысячетонный атомный корабль, упав в космопорту, мог уничтожить все живое на Фобосе. Именно на этот случай Холлидей и сидел у приборов безопасности.
Тонкие пальцы Ямагуты танцевали на рукоятках радиолокатора.
— Я его поймал! — воскликнул Ямагута.
Штейнман прочел дистанцию, Романович — ускорение на допплероскопе. Цифры практически совпадали с расчетными.
— Ни к чему беспокоится, — сказал Ямагута, взяв сигарету. — Он еще не вошел в зону управления.
Ямагута обвел глазами зал, посмотрел в окно. Из башни открывался вид на порт — не слишком-то привлекательный вид, поскольку основная часть служб, мастерских и жилых помещений скрывалась под землей, освобождая место для взлетно-посадочной площадки.
Ее размеры были ограничены из-за большой кривизны поверхности крохотного спутника. Площадка всегда была обращена к Марсу, и башня стояла на самом ее краю, — но Ямагуте казалось, что огромная планета подвешена к противоположному полушарию спутника, красный диск в сиянии разреженной атмосферы, с проступающими на нем зеленовато-коричневыми пятнами.
Хотя Фобос и окружала пустота, но звезд видно не было: Солнце и прожектора давали слишком много света.
В дверь постучали. Холлидей отправился открывать, почти плывя в воздухе — так невелика была здесь сила тяжести..
— Никто не имеет права входить но время приема корабля! — сердито сказал Холлидей. Но, к сожалению, голос этого статного блондина с приятным открытым лицом звучал слишком мягко для столь решительных слов.
В зал вошел крепыш с серьезным круглым лицом.
Это был инспектор Грегг, одетый в китель и пижамные брюки. Обычно спокойный, сегодня он выглядел возбужденным; к тому же при инспекторе был револьвер, что отнюдь не входило в привычки Грегга.
— Ямагута снова посмотрел в окно и увидел четверых служащих охраны космопорта, одетых в мундиры межпланетной службы. Все были вооружены.
— Что случилось?
— Надеюсь, что ничего. — Грегг заставил себя улыбнутьря. — Но на этот раз «Джейн» несет несколько необычный груз.
— Что именно? — Глаза Романовича блеснули на широком мясистом лице. — Почему нас не предупредили?
— Вас и не собирались предупреждать. На борту находятся драгоценности марсианской короны.
Грегг извлек из кармана сигарету.
Холлидей и Штейнман покачали головами и переглянулись. Ямагута присвистнул.
— На корабле-роботе?! — спросил он.
— Именно. Корабль-робот — единственное транспортвое средство, куда не могут забраться грабители. На Землю драгоценности отправляли на рейсовом корабле, — и что в результате? Три попытки грабежа, А пока они были выставлены в Британском музее, сколько раз их пытались украсть? Не счесть! Охранника убили… Так что сейчас мои люди намерены забрать драгоценности прежде, чем кто-либо сможет подойти к кораблю, — и эскортировать их до Сабеи.
— Сколько они стоят? — спросил Романович.
— О! Полмиллиарда наших долларов, — ответил Грегг. — Но преступник, пожалуй, заставил бы марсиан заплатить за их возвращение… нет, конечно, это Земле пришлось бы платить, мы ведь отвечаем за их сохранность. — Грегг нервно затянулся. — Драгоценности доставили на борт «Джейн» к моменту старта, тайно. Меня известили обо всем на этой неделе, специальным курьером, он прибыл регулярным рейсом. Ни один грабитель не может знать, что драгоценности на борту, а как только мы доставим их на Марс, в Сабею — ну, там они в безопасности.
— Кто-то все же знает, — сказал задумчиво Ямагута. — Я говорю о той группе, которая занималась погрузкой, там, на Земле.
Грегг улыбнулся..
— Да-да, разумеется. Кое-кто из них с тех пор уехал с Земли, как сказал мне курьер, но это нормально, странники Космоса редко засиживаются на одном месте.
Взгляд Грегга остановился на Холлидее, потом на Штейнмане — оба они работали на станции «Земля» и появились на Марсе всего несколько месяцев назад.
Рейсовы корабли следовали по гиперболическим орбитам, и путь от Земли до Марса продолжался около двух недель. Корабли-роботы шли по более экономичным орбитам типа Гомана А, и это занимало 258 дней.
Человек, знающий, какой именно корабль несет драгоценности, мог бы покинуть Землю и прибыть на Марс гораздо раньше груза, и преспокойно устроиться на службу — на Фобосе всегда не хватало людей.
— Не смотрите на меня так, — сказал Штейнман со смехом. — Конечно, я и Шкж знали об этом. Но правил секретности мы не нарушили, так? Мы держали язык за зубами.
— Ну, если бы вы болтали, я бы знал, — заявил Грегг. — Слухи здесь летают со скоростью света. Не обижайтесь, но я обязан проследить, чтобы никто из вас не покидал башню до тех пор, пока драгоценности не погрузят на наш корабль.
— Тем хуже для вас, инспектор. Придется оплатить нам сверхурочные.
— Ну, если бы я хотел разбогатеть, уж я сумел бы это сделать. Все-таки я изыскатель! — воскликнул Холяидей.
— Кстати, когда ты прекратишь таскаться со счетчиком Гейгера, когда у тебя будет хоть какое-то свободное время? — вмешался Ямагута. — Что ты ищешь?
Фобос состоит из гранита и железа, больше здесь ничего нет.
— У меня свои идеи по этому вопросу, — пробурчал Холяидей.
— Черт побери, в этом проклятом месте не до идей, — заявил Романович. — Я и сам попытался бы спереть эти камушки, ну, просто чтобы развлечься… — Он оборвал фразу, ощутив на себе тяжелый взгляд Грегга.
— Ладно, — воскликнул Ямагута, — отойдите немного, инспектор. Не мешайте работать, это в ваших же интересах.
«Джейн» приближалась. Ее скорость почти сравнялась со скоростью Фобоса. Почти, но не совсем — всегда оставались небольшие возмущающие воздействия, которые коррелировались управляемыми ракетными двигателями.
«Джейн» была уже в какой-нибудь тысяче миль от Фобоса. Корабль представлял собой шар диаметром в сто пятьдесят метров — кроха по сравнению со спутником. Но ведь и Фобос — всего лишь точка в космическом пространстве.
Радиокоманда включила гироскопы — чтобы медленно повернуть корабль, направив его приемную антенну точно на пункт приземления. Шум ракетных двигателей превратился в тихий шепот. Корабль находился почти над космодромом, идя по касательной к поверхности планеты. Ямагута резко отпустил рукоятки, и двигатели взревели; корабль прочертил в небе пунцовую линию.
Ямагута вновь остановил двигатели, сверился с расчетами.
— О'кей, можно приземляться. Скорость «Джейн» сравнялась с орбитальной скрростью Фобоса, и корабль начал падать. Ямагута развернул «Джейн», направив дюзы вниз, — после чего отер лоб и встал; его место занял Романович. Такая работа была слишком изматывающей, один человек не в силах был бы довести ее до конца. Романович подвел тяжелую сферу к «люльке», а Штейнман закончил операцию, опустив «Джейн» в посадочное устройство, как яйцо в рюмку. Он выключил моторы, и воцарилась тишина.