Когда я пересек раскисшее поле и вышел на проселочную дорогу, передо мной уже не стояла проблема, что сделать, чтобы выглядеть закаленным путешественником. После спуска с дерева моя одежда была покрыта зелеными и коричневыми пятнами, плащ был порван, ветви исцарапали мне лицо и тело, ноги др колен были покрыты грязью. Вдобавок я понял, что для того, кто прожил всю жизнь, должным образом укутывая чресла в брюки и нижнее белье, античный костюм представляется несколько неполным.
Оглянувшись, я увидел, что пахарь все еще стоит, держась за плуг, и озадаченно смотрит мне вслед. Бедняга так никогда и не понял, кто я такой и откуда взялся. Я шел по разбитой проселочной дороге, на которой между двумя глубокими колеями чередовались камни, грязь и высокая трава.
Я направился в сторону озера и встретил нескольких прохожих. Тому, кто привык к оживленному движению в моем мире, Македония показалась бы пустынной и вымершей. Я пытался заговорить с путниками, но столкнулся с теми же трудностями, что и при разговоре с пахарем.
Наконец мимо проехала колесница, запряженная парой лошадей, которой правил плотный мужчина в головной повязке, подобии шотландского кильта, и высоких башмаках на шнуровке. Услышав мой окрик, он притормозил.
— В чем дело? — На аттическом диалекте он говорил не лучше меня.
— Я ищу философа Аристотеля из Стагира. Где я могу найти его?
— Он живет в Мизе.
— Где это?
Он показал.
— Ты не туда идешь. Иди обратно по этой дороге. У переправы через Ботий сверни направо, и эта дорога приведет тебя в Мизу и Китион. Ты понял?
— Кажется, да, — ответил я. — Это далеко?
— Около двухсот стадий.
Я пал духом. Двести стадий — это пять парасангов, или два дня пути. Я подумал, не попытаться ли мне купить коня или колесницу, но я не умел ездить верхом и править лошадьми, и не представлял себе, как я этому научусь за короткий срок. Я читал, что в Македонии Аристотель жил в Мизе, но так как это место не было обозначено на тех картах, которые у меня были, я решил, что это пригород Пеллы.
Я поблагодарил возничего, тот пустил лошадей трусцой, а я отправился следом. Не буду утомлять Вас подробным Описанием моего путешествия. Я не знал, где расположены деревни, и ночь застала меня в чистом поле; я отбивался от собак, меня заживо ели москиты и одолевали другие твари, пока я не нашел пристанища на вторую ночь. Дорога шла вдоль огромных болот, простиравшихся по Эмафианской равнине к западу от ЭТудийского озера. Несколько мелких речушек стекали С Бермиона и терялись в болотах.
Наконец, я оказался вблизи Мизы, расположенной на одном из склонов Бермиона. Я из последних сил тащился вверх по крутому склону, когда шестеро подростков на малорослых греческих лошадях проскакали вниз по дороге. Я отступил в сторону, но вместо того, чтобы пронестись мимо, они придержали коней и окружили меня.
— Кто ты? — спросил меня невысокий юноша лет пятнадцати на чистом аттическом наречии. Светловолосый, он был бы очень хорош собой, если бы не прыщи.
— Я — Зандра из Паталипутры, — отвечал я называя город Патну на Ганге его древним именем. Я ищу философа Аристотеля.
— А, варвар! — закричал прыщавый. — Что, ребята, уж мы-то знаем, как Аристотель любит варваров!
Другие поддержали его, выкрикивая оскорбления, похваляясь тем, что когда-нибудь перебьют всех варваров или обратят их в рабов.
Я допустил оплошность, показав им, что разозлился.
Я знал, что это неразумно, но ничего но мог с собой поделать.
— Если вы не хотите мне помочь, дайте мне пройти, — сказал я.
— Да он не просто варвар, он еще и наглец! — закричал один из ребят, наезжая на меня лошадью.
— Отойдите прочь, дети! — потребовал я.
— Мы должны его проучить, — сказал прыщавый.
Остальные захихикали.
— Лучше оставьте меня в покое, — сказал я, сжимая посох обеими руками.
Высокий красивый подросток сбил с меня шляпу.
— Вот тебе, трусливый азиат, — закричал он.
Недолго думая, я выругался по-английски и взмахнул посохом. То ли молодой человек успел увернуться, то ли его лошадь отпрянула, но я промахнулся. Посох мой пролетел мимо цели и ударил одну из лошадей по морде.
Лошадка пронзительно заржала и встала на дыбы.
Всадник, сидевший без стремян, соскользнул с крестца лошади в грязь. Лошадь умчалась.
Все шестеро завопили. Светловолосый, у которого был необыкновенно пронзительный голос, стал выкрикивать угрозы. В следующую секунду я увидел, что его лошадь несется прямо на меня. Раньше, чем я успел увернуться, она сбила меня с ног, я полетел вверх тормашками, а животное перепрыгнуло через меня, пока я катился по земле. К счастью, лошади стараются не наступать на мягкое, иначе я был бы растоптан. Я едва успел встать на ноги, как заметил, что остальные мальчишки тоже посылают лощадей прямо на меня.
Рядом росла старая сосна. Я нырнул под нижние ветки раньше, чем лошади налетели на меня. Всадники скакали вокруг дерева и вопили. Я с трудом понимал, что они кричали, но услышал, как прыщавый приказал:
— Птолемей! Езжай домой и привези луки или копья!
Стук копыт смслк в отдалении. Я почти ничего не видел сквозь ветки, но догадывался о том, что происходило. Мальчишки не собирались атаковать меня пешими, во-первых, потому, что им больше нравилось ездить верхом, да и слезать с коней, ловить их потом им было лень; во-вторых, до тех пор, пока я стоял спиной к дереву, им было не так просто добраться до меня сквозь сплетение ветвей, а я мог бы отбиваться от них посохом.
Хотя в своем мире я не казался очень высоким, я был гораздо выше этих ребят.
Но не это сейчас меня волновало. Я услышал имя «Птолемей» и понял, что это один из соратников Александра, который в моем мире стал царем Египта и. основал знаменитую династию. Прыщавый юнец, стало быть, Александр собственной персоной. Я попал в переплет.
Если я останусь на месте, то послужу мишенью для стрельбы по цели, когда Птолемей вернется с оружием.
Я, конечно, мог подстрелить нескольких мальчишек из своего ружья, что спасло бы меня на время. Но в стране, где власть царя безгранична, трудно рассчитывать на то, что доживешь до старости, убив одного из друзей наследника престола, не гоадря уже о самом царевиче… Пока я обдумывал свое положение и прислушивался к голосам нападающих, сквозь ветви просвистел камень и отскочил. Невысокий смуглый юноша, который упал с лошади, бросил камень и побуждал своих товарищей последовать его примеру. Мне удалось разглядеть, как прыщавый и остальные спешились и стали лихорадочно собирать камни, а известно, что этого добра в Греции и Македонии предостаточно. Камни летели сквозь хвою, отскакивая от веток. Один, величиной с кулак, оцарапал мне голень.
Мальчишка подошли поближе, чтобы вернее целиться, Я попытался отползти за дерево и спрятаться за ним, но они заметили мое движение и окружили дерево со всех сторон. Один из камней попал мне в голову и до крови содрал кожу, у меня потемнело в глазах. Я подумал было, не забраться ли на дерево, но сосна кверху сужалась, и чем выше я забрался бы, тем уязвимее был бы, а кроме того, сидя на ветке, труднее уворачиваться от камней.
Так развивались события в тот момент, когда я снова услышал стук копыт. Я подумал, что настала нора решиться на что-либо. Птолемей возвращается с оружием. Если я даже воспользуюсь своим оружием, мне все равно не спастись бегством, но было бы глупо оставаться на месте и дать изрешетить себя, не применив оружия.
Я нащупал под туникой ремешок, закреплявший пистолет в кобуре, и отстегнул его, затем оытащил пистолет и оттянул затвор.
Мужской голос вмешался в перебранку. Я уловил слова: «оскорблять безобидного путешественника… Откуда вы знаете, что он не князь в своей собственной стране? Придется рассказать царю… Можно подумать, что вы рабы, только что получившие свободу, а н» знатные юноши из благородных семейств…» Я протиснулся к краю завесы из сосновых иголок.
Коренастый чернобородый всадник обращался к подросткам, побросавшим камни. Прыщавый сказал: