Лицо ее побелело, как мел.
— Несколько минут назад, — сказал он, — по радио объявили, что Бостон уничтожен прямым попаданием атомной бомбы. А вы прекрасно понимаете, к чему это приведет. Я включаю рубильник и не дотронусь до него, пока не смогу убедиться, что мы в безопасности. — Он не стал говорить, что убедиться в этом невозможно. Мы не можем никому помочь — слишком поздно. Спастись самим — вот единственный выход, Он вздохнул.
— Простите, что свалился вам, как снег на голову, но теперь вы понимаете, почему. Я ведь не прошу, чтобы вы дали согласие выйти за меня сию секунду. Подумайте, осмотритесь, рассейте свои сомнения. Дайте мне возможность поухаживать за вами, открыть свои чувства. Только останьтесь. — Он улыбнулся. — Я люблю вас, Мира.
Внезапно она встала со стула, посмотрела на него невидящим взглядом, повернулась и, как слепая, пошла к двери.
— Мира! — выкрикнул он, и выбежав из-за стола, кинулся к ней. Он догнал ее у двери, но она подняла руку, останавливая его. На лице у нее вновь появилось безмятежное выражение.
— Я должна идти, доктор, — спокойно сказала она. — Когда-то я закончила курсы медсестер, и хоть чем-то смогу помочь.
— Но, Мира, подумайте, чем это грозит. Ведь люди превратятся в диких зверей. Их ждет мучительная смерть. Я слишком люблю вас, Мира, и хочу избавить от такой участи. Останьтесь.
Неожиданно она улыбнулась.
— Прощайте, доктор Браден. Боюсь, мне придется погибнуть вместе с остальными дикими зверями. Такая уж я сумасшедшая.
И дверь за ней закрылась. Из окна он видел, как она сошла со ступенек и побежала, едва очутилась на улице.
В небе послышался рев реактивных самолетов. Возможно, подумал он, пока еще это наши. А может, и нет.
Вдруг о его лаборатории стало известно, и они решили первым делом разбомбить Кливленд? Он быстро подбекал к рубильнику и включил его.
За окном, в двадцати футах, возникла серая мгла.
Снаружи не доносилось ни звука. Он вышел из дома и уставился в безликое силовое поле, простирающееся на сорок футов в высоту и восемьдесят в ширину. И он знал, что оно уходит на сорок футов вниз, представляя собой идеальную сферу. Никакая сила не могла уничтожить его сверху, ни один червяк не мог проникнуть из-под земли.
Тридцать лет.
Не так уж плохо ему жилось все эти тридцать лет.
Он много читал, а любимые книги знал почти наизусть.
Он ставил эксперименты, хотя последние семь лет, после шестидесяти, постепенно терял интерес к науке. Да и зачем дикарям усовершенствования в электронике, если они, скорее всего, не помнят, что такое радио.
И тем не менее он работал, и сохранил свой разум, хоть и не изведал счастья.
Он сделал шаг к окну и вгляделся в серую мглу.
Если бы можно было хоть на секунду заглянуть в мир и убедиться в своей правоте, а потом опять включить защиту. Невозможно.
Он подошел к рубильнику и уставился на него. Затем внезапно рванул его на себя и побежал к окну. Серая мгла растаяла, и невероятная картина представилась его взору.
Не тот Кливленд, который он знал, а прекрасный, не поддающийся описанию, новый город. Вместо улицы- широкий бульвар. Красивые здания причудливой, незнакомой ему архитектуры. Зеленая трава, цветущие деревья… что произошло, как это могло быть? Атомная война должна была все уничтожить, и не могло человечество возродиться так быстро. Нелепость. И куда подевались люди?
Как бы в ответ на его вопрос по бульвару промчался автомобиль. Автомобиль? Он никогда не видел ничего подобного. Колеса, казалось, едва касались земли. За рулем сидел мужчина, рядом с ним, на переднем сиденье, женщина. Оба были молоды и красивы.
Внезапно мужчина повернулся в его сторону, и машина мгновенно остановилась. Именно мгновенно, если учесть, с какой скоростью они ехали. Ну конечно, подумал Браден. Сколько раз они проезжали мимо и не видели ничего, кроме серого купола, а сейчас он исчез.
Машина вновь тронулась с места. Наверное, сообщат, кому следует, решил Браден.
Он вышел из дома и очутился на прекрасно ухоженном зеленом бульваре. Вдыхая полной грудью воздух, он понял, почему на улице так мало народа и почти нет движения. Его хронометры все-таки наврали. За тридцать лет они ушли вперед по крайней мере на несколько часов. Стояло раннее утро: судя по положению солнца, между шестью и семью часами.
Он пошел вперед. Если он останется, к нему придут, как только молодая пара доложит об исчезновении купола. И, конечно, расскажут обо всем, но ему хотелось самому разобраться в обстановке, узнать, в чем дело.
Он шел вперед. По дороге ему никто не встретился.
Правда, в отдалении он видел людей, но вряд ли его одежда настолько бросалась в глаза, чтобы привлечь к себе пристальное внимание.
Мимо него промчалось еще несколько удивительных автомобилей, но водители даже не посмотрели в его сторону, Наконец он увидел перед собой открытый магазин, и вошел, не в силах больше сдержать своего любопытства. Кудрявый молодой человек приводил прилавок в порядок. Он с недоумением посмотрел на Брадсна, потом вежливо спросил:
— Чем могу служить, сэр?
— Пожалуйста, не подумайте, что я — сумасшедший. Я вам потом все объясню. Ответьте мне на один вопрос: что произошло тридцать лет тому назад? Разве не началась атомная война?
Глаза молодого человека загорелись.
— О, вы, должно быть, тот самый ученый, который сидел под куполом. Тогда понятно, почему вы… — Он смутился и замолчал.
— Да, — ответил Браден. — Я сидел под куполом. Но что произошло? После того, как Бостон был уничтожен атомной бомбой?
— Несчастный случай, сэр. Космические корабли с Альдебарана прилетели на Землю, чтобы принять нас в содружество обитаемых миров, и один из них взорвался над Бостоном. Их цивилизация куда древнее нашей, и они с радостью согласились нам помочь.
— Значит, войны не было? — хрипло спросил Браден.
— Конечно, нет. С войнами покончено раз и навсегда. Об этой темной поре нашей истории теперь никто не вспоминает, ведь мы — члены Галактического Союза. На Земле нет даже отдельных правительств, которые могли бы объявить кому-то войну. И наш прогресс, с помощью Союза, идет небывалыми темпами. Мы колонизировали Марс и Венеру, но и это еще не все. Мы путешествуем к звездам, и даже… — Он умолк.
Браден с трудом стоял на ногах, уцепившись за прилавок. Он пропустил все, остался вне игры. Тридцать лет одиночества.
— «И даже…» что? — с трудом спросил он.
— Как вам сказать. Мы, конечно, не бессмертны, но будем жить в течение многих столетий. Тридцать лет назад я был ненамного моложе вас. Но… боюсь, вам не повезло, сэр. Курс лечения могут проходить люди средних лет, не старше пятидесяти. А вам…
— Шестьдесят семь, — хрипло ответил Браден. — Благодарю вас.
Вне игры. Звезды… когда-то он отдал бы все на свете, чтобы полететь к ним. А сейчас он ничего не хотел.
И Мира. Если бы они поженились, то до сих пор остались бы молодыми.
Он вышел из магазина и направился к зданию, которое столько лет было его домом. Наверняка его там ждут. И, может быть, они согласятся выполнить единственную его просьбу — дадут энергию, необходимую, для включения силового поля, чтобы он провел остатки своих дней под куполом. Да, то, чего он раньше страшился, сейчас стало его единственным желанием: умереть, как жил, в одиночестве.
ШУТКИ… НО СО СМЫСЛОМ
Фредерик БРАУН
ВЫДАЮЩАЯСЯ ЛИЧНОСТЬ
Я расскажу вам в Хэнли, Але Хэнли, человеке настолько бестoлкoвом, что на него давно уже все махнули рукой. И если б вы только знали, как он жил до появления на Земле дариан, вам никогда бы в голову не пришло слезно благодарить — прочитав мой рассказ- Ала Хэнли.
Когда это произошло, Хэнли был пьян. Впрочем, ничего удивительного. Он был пьян уже много лет и самолюбиво мечтал всегда находиться в подобном состоянии, хотя в последнее время трудности возникали перед ним на каждом шагу. Сначала у него кончились деньги, потом друзья, у которых можно было их занять. Составив длинный список, он трудолюбиво обходил всех своих приятелей, и в результате был счастлив, когда удавалось перехватить пару долларов.