А Наставник продолжал снабжать меня Знанием. Он неустанно вкладывал мысли в мою голову, а я жадно всасывал это новое Знание, открывая для себя всё новые и новые глубины бытия.
Кроме Знания мои новые друзья одарили меня потрясающим вдохновением. Никогда ещё мои поэтические способности не были столь огромны и безграничны. И я догадывался, что стою лишь в самом начале длинного пути, который приведёт меня к Совершенству.
В творчестве погружался я в самые сокровенные глубины бытия. С каждым днём мои стихи становились всё более глубокими, содержательными, и нередко я сам поражался, как мог я создать столь совершенное произведение:
Я не герой. Я в паутине жизни Барахтался как жертва бытия.
В безвременья заманчивой трясине Я не купался и не мыл коня.
Я не пророк. Тернистыми путями Я двигался во тьме седых времен.
И горьким медом, кровью и слезами Из кубка Вечности Судьбою опоен.
Не будет кармы. Чёрный путь загадан.
Я не умру. Не властен океан.
Но как в горах лавина камнепада Оплавит сердце огненный туман.
Как серебром пробьется пышный колос,
В угрюмом зареве полночной тишины Растает в тишине волшебный голос,
Придёт забвенье, и вернутся сны.
Мне не уйти. Заказан полный ужин.
Погасли свечи. Выпито вино.
Я в отупении в галактику погружен.
Я не пою. Теперь мне всё равно.
Я радостно несу Познанья бремя,
Через туман и лживость пелены.
Но я хочу в заманчивое время Исполнить танец на краю стены.
На третий день после моего Посвящения позвонила жена. Я начал восторженно рассказывать ей о своей встрече с Наставником, о тех потрясающих открытиях, которые я сделал за последние дни. Она слушала молча, не перебивая, и я был уверен, что она так же удивлена и поражена, как я, и с таким же увлечением погрузится в чарующий мир Познания. Я ждал от неё радости и вдохновения, а она вдруг спросила, понимаю ли я, что несу бред. Я ужасно обиделся и стал выкрикивать какие-то оскорбительные слова. Помню, что обозвал её ничтожеством и дурой. Она заплакала. Некоторое время мы молчали, потом она сказала, что остается у мамы и повесила трубку.
Я хотел было рассердиться, но с удивлением обнаружил, что меня теперь абсолютно не волнует судьба Ирины. Будто между нами мгновенно выросла непроницаемая стена. Всё, что произошло сегодня, показалось мне мелким, ничтожным, недостойным моего внимания. Сознаюсь, это равнодушие показалось мне неестественным, и я даже попытался заставить себя сочувствовать Ирине, но ничего из этого не вышло. Вконец изнервничавшись, я обратился к Наставнику.
— Всё правильно, — ответил он. — Ты не должен был никому рассказывать о том, что с тобой произошло. Это Тайное знание. А ты пытался поделиться им с непосвящённым.
— Но Ирина моя жена! Я люблю её!
— Теперь, когда ты стал Учеником, для тебя существует лишь одна любовь — Истина.
— А как же моя доченька, моя Вероника?
— Это другое дело. Она тоже Избранная. Для неё уготована особая миссия.
— Что это за миссия?
— Со временем узнаешь. А пока ты должен посвятить себя обучению.
Я смирился и успокоился. Теперь я был абсолютно свободен, и всей душой погрузился в глубины Тайного Знания, предоставлявшегося Наставником.
***
За постижением Истины время летело незаметно, и не успел я оглянуться, как наступил июнь.
Дни летели за днями, исполненные новых впечатляющих открытий. Я обнаруживал глубокий и скрытый смысл во всём, что окружало меня. Однажды, прогуливаясь с Наставником по берегу реки, я обратил внимание на большой камень, вросший в берег. И тут меня осенила мысль попытаться постичь душу этого камня, познать его истинную сущность. Я стал присматриваться к нему внимательнее. И, к огромному моему удивлению, мне открылась подлинная сущность камня. Я понял, что на самом деле камень живой! Он мыслит! Я смог уловить его мысли. Правда, камни думают очень медленно, и для того, чтобы проникнуть в их мысли, надо запастись терпением. Но зато я сумел не просто услышать мысли камня — тяжёлые, шершавые, каменные — но и понял, что в них вплетены мысли, переживания, чувства людей, побывавших на этом камне за сотни лет. Тут были спокойные, неторопливые раздумья стариков, присевших отдохнуть на тёплом, нагретом солнцем камне, и страстные порывы юных влюбленных, уединившихся летним вечером над рекой, и хлопотливые думы усталых хозяек, пришедших к проруби полоскать белье.
Я был поражён. Передо мною открылся огромный, необъятный мир. Я понял, что деление природы на живую и неживую было ошибочным, что на самом деле всё на свете наделено душой, и её просто надо уметь чувствовать.
Мир явился мне в новом обличье. Он как будто сорвал с себя грубую брезентовую робу и предстал передо мной во всей своей ослепительной красоте и великолепии.
Мир говорил со мной. Я слышал голос молодой травы и весеннего ветра, голос серого шершавого асфальта и прохладной серебристой реки. Звери, птицы, рыбы, насекомые — все они говорили со мной, и я понимал их язык так же хорошо, как язык людей. Я сам смог говорить с ними.
И не только говорить. Вскоре я заметил, что могу влиять на них, что мне удается управлять их поведением. Всё подчинялось моим словам, жестам и даже мыслям. Бродячие коты застывали на месте, стоило мне только взглянуть в их сторону, а потом послушно двигались в указанном мною направлении. Никому и никогда не удавалось заставить слушаться воробьев или синиц — а я делал это с удивительной лёгкостью и изяществом. Даже рыбы послушно выполняли мои приказания. Это было потрясающее ощущение — ощущение власти, равной которой не было ни у кого из живущих. Ни один президент или король не мог управлять рыбами или воробьями — а я мог! Ни за какие миллиарды нельзя было купить Знание, которое было у меня, и я чувствовал себя по-настоящему Избранным — подлинным властелином мира, которому доступно абсолютно всё.
А Наставник продолжал неутомимо вкладывать в мою голову всё новые и новые знания. Со временем я получил способность видеть не только земных животных и людей, но и удивительные создания, обитателей иных миров. Они появлялись всегда неожиданно, словно выныривали из воздуха. Описать их сложно — прежде всего потому, что они были абсолютно прозрачными. Это было странное ощущение. Я видел их, и в то же время прекрасно осознавал, что они прозрачны — то есть должны быть невидимыми; но они были здесь, и были абсолютно реальны. Я не просто ощущал их присутствие, я их видел. Я мог играть с ними — хотя игрой это назвать сложно. Это была своеобразная передача информации - после каждой встречи с этими существами я открывал в себе новые способности и новые знания.
Я жадно впитывал всё это богатство, наслаждаясь возможностью видеть то, чего не видит ни один человек в мире. В то время для меня существовала только одна цель — продвигаться вперёд путем Познания. Часто я забывал о сне и пище, целиком поглощённый новыми открытиями. Впрочем, ни малейшего неудобства от этого я не ощущал.
Несколько раз звонила жена, но разговор не клеился. Она по-прежнему считала меня больным и пыталась убедить, что все знания, полученные мной — лишь плод моего воображения. Отношения между нами становились всё холоднее. Я понял, что наша встреча и совместная жизнь были ошибкой. В подтверждение моих слов Наставник сказал мне, что у Ирины совершенно иная астральная сущность, и что мы с ней несовместимы. Оглядываясь на наше прошлое, я не мог понять, что нашёл в этой женщине, и какие чары заставляли меня искренне любить её целых три года. От окончательного разрыва меня удерживала лишь любовь к Веронике, моей маленькой доченьке, и вера в её великое предназначение. В последнем я был абсолютно уверен, и даже в том, какое имя я выбрал для своего ребёнка (а назвал дочь именно я) мне виделось предзнаменование: имя Вероника состоит из «веры» и «ники», то есть победительницы. Именно вера вела меня величественным путем Познания, и моя вера должна была привести к победе.