Вечером 25 априлиса, в Диес Венерис[5], низко на южном горизонте они увидели сияние, искру холодного огня — свет громадного маяка на Фаросе. «Аль-Хавиджа» начала свой спуск к Александрии.
Н
ПОД СОЛНЦЕМ НАВУХОДОНОСОРА
Поскольку причал воздушных свиней находился над Заливом Эвностос, возле Лунных Ворот, а дворец эстле Лаэтитии Загис располагался на другой стороне города, над Мареотейским озером, им пришлось проехать через центр так называемой Старой Александрии, то есть, через кварталы, замкнутые в древнейших крепостных стенах, поставленных еще в 25 году Александрийской Эры, то есть во времена, когда по приказу Великого Александра здесь, на месте деревушки Ракотис, были возведены первые здания из камня и кирпича. Эстле Шулима Амитасе указывала сложенным веером стороны света, мрачные силуэты здания, очерченные огненным пурпуром закатного неба; по сравнению с небом воденбургским, оно было громадным, цветастым и сочным будто перезрелый плод. Шулима ехала в первой виктике, вместе с Иеронимом и Алитеей; Ихмет Зайдар с Абелем ехали во второй, далее уже тянулась змея из шестнадцати виктик, загруженных сундуками, и многие из этих сундуков, как предполагал Бербелек, были перегружены с «Окусты» на «Аль-Хавиджу», а теперь с нее — на двуколки, и более месяца они ни разу не открывались. Слуги Иеронима и рабыня Амитасе ехали в последней виктике. Кроме того, Шулима наняла в порту банду голых мальчишек и девчонок, всего более сорока человек, орду грязной малышни, чтобы они эскортировали их во время проезда по городу, бежали рядом с повозками и отгоняли нищих, воров, самозванных проводников, нахальных уличных торговцев, жрецов и мошенников. При случае, стало явным владение эстле языком пахлави. Хотя от обитателей Александрии следовало бы ожидать знания греческого языка, большая часть туземной бедноты, особенно тут, в восточных канопийских кварталах, знает не более нескольких греческих оборотов вежливости, предупредила Шулима. Сейчас же она объясняла виды, мимо которых они проезжали, на мягком, придворном греческом.
Они ехали с запада на восток, по направлению к открывавшемуся над городом ночному, усыпанному звездами, небосклону, с последним отблеском умирающего солнца за спиной. Канопийский Тракт расстилался прямо до самых Ворот Солнца и дальше, к западному устью Нила, вдоль Старого Канала, проходя мимо Канописа, Меноута и Гераклейона — когда-то самостоятельных городов, теперь же без остатка поглощенных Александрией. Если не принимать во внимание невообразимых азиатских триполисов Джун-Го, Александрия была крупнейшим городом в мире. Согласно переписи, проведенной во времена Гипатии XII, в границах столицы Эгипта — включая окраинные городишки и деревни — проживало более пяти миллионов человек. С момента своего основания Александрия все время росла и завоевывала могущество и значение — но чего еще следовало ожидать от города Первого Кратистоса? И хотя историки утверждали, будто это неправда, кратистос, в настоящее время проживающий в Александрии, Навуходоносор Золотой, неустанно поддерживал легенду, делавшую его правнуком Великого Александра; это постоянство шло городу лишь на добро. Эстле Амитасе указывала на здания, насчитывающие пятьсот, тысячу, две тысячи лет. Первоначальный проект составил Дейнократес, образцом для которого были планы Гипподамоса из Милета. Именно оттуда был взят перекрестный уклад двух главных улиц: Тракта Канопийского и Тракта Белеукского. Они пересекаются в самом сердце Старой Александрии, и этот перекресток поэты окрестили Рынком Мира. Когда Амитасе показывала в его направлении вытянутой рукой, муниципальные невольники зажгли первые пирокийные фонари. С этого момента шнур виктик двигался между двумя параллельными рядами желтых огней. Фонари были очень высокие, выше пальм.