Эльфийка добилась своей речью обратного эффекта. Вместо того, чтобы успокоиться мечник рассердился, поняв, что его чувства как на ладони перед Витриллой.
— Изви… — Начала она и умолкла, растерявшись на мгновенье, ведь это тоже было продиктовано не ускользнувшим от ее внимания изменении в настроении собеседника. Такое поведение могло распалить Ронина еще больше.
А мечник, увидев смущение эльфийки, даже ту тень эмоции за непроницаемой маской контроля, оттаял. Казалось, разделявшая их пропасть стала не такой уж и бездонной. Она как и человек могла смутиться, ошибиться.
— Амо пиоме энарри. — Сказал он вернувшей самообладание Витрилле, догадываясь, что это должно быть вежливое согласие.
А эльфийка не так уж и много весен прожила, даже по меркам людей… Интересно, почему она променяла Васернас на обычный лес, в который скоро придет настоящая зима, а здесь-то она принесет снега и студеные ветры, если судить по сильному уклону Асора на юг в это время года. Да и где вообще это «здесь»? На все расспросы Фаруций ответил молчанием, и можно было только строить догадки.
Внутреннее убранство мало чем отличалось от внешнего, разве только наличием отполированного стола из распиленных пополам дубовых бревен, двух лавок да по одному стулу на торцах — обычные пни. И все. Единственное прямоугольное помещение освещалось широким окошком, утопающим в зелени и с таким же занавесом дверным проемом. Не похоже, чтобы это было постоянным жилищем Витриллы.
Только гости присели, на пороге появилась запыхавшаяся полнолицая женщина с кувшином в руках, накрытым белой тряпицей. Одета просто, но аккуратно. На ее щеках краснел румянец, а из-под косынки беспорядочно свисали черные локоны.
— Доброго здравия, госпожа Витрилла. — Задорный голос понизился в конце почти до шепота, а счастливая улыбка померкла, причиной тому наверняка стали два незнакомца.
— Ты вовремя, хешан Анойи. Будь добра, накрой стол.
Та дунула на особо непослушную прядь, молча поставила принесенный кухоль на стол и опрометью кинулась из хижины. Пока женщина быстро вносила заполненную посуду из обожженной глины, деревянные ложки, кружки и бутыли, оплетенные лозой, эльфийка оглядывала, поливала вазы, вазочки, разнообразные мисочки с грунтом. Не нарушали молчание и Ронин с Фаруцием. Мечник вообще не знал, с чего начинать разговор. Большее, на что он мог рассчитывать от встречи с загадочным «другом» сегодняшним утром это предоставление ночлега и пристанища для ослабевшего волшебника, а теперь не представлял, как себя вести и чего ожидать.
— Достаточно, хешан Анойи. Ступай.
Анойи напоследок бросила подозрительный взгляд на нарушителей привычного хода вещей и скрылась за живой занавеской.
Витрилла присела на стул напротив Ронина, жестом приглашая их отведать вкусности: мед, свежие ягоды земляники, малины, черники, жаренных на вертеле грибов, в высоком блюдце лежали неприглядного вида коренья, но они так хорошо пахли, что начал мечник обед именно с них. Мысли об отравленной еде даже не возникло…
Эльфийка как настоящая хозяйка предлагала попробовать принесенные блюда, в подробностях описывая способ приготовления каждого из них. Фаруцию она наполнила массивную кружку красным вином из бутыли, поднять тяжелый сосуд не представляло для нее никакого труда. Эльфийка сдернула тряпицу с кувшина, принесенного Анойи, и налила Ронину козьего молока.
Да она никак угадывает желания!
Когда Витрилла стояла рядом, мечник остро ощутил ее запах, не сильно разнящийся от земляники, лежащей в миске на столе. Эльфийка удалилась, а вкусный аромат еще с минуту витал около Ронина, почти кружа ему голову.
Мечник мысленно вернулся на годы в прошлое. Вернулся на свой балкон, где также как и сейчас беззаботно, беспечно вкушал сладости — печенье с повидлом, приготовленным на первом этаже донжона в поварне. Как же ему хотелось заставить время идти вспять. Снова пережить те мгновенья покоя, которого ему больше никогда не достичь. Да, возможно, он еще попьет и поест любимые лакомства, но в соседнем окне не покажется Марисса с распущенными волосами…
Ронин взглянул из-под насупленных бровей на Витриллу, не она ли вновь наслала на него волшебство, заставляя бередить старые раны, однако эльфийка пристально смотрела на мага.
Он рассердился уже на самого себя — нашел, когда предаваться несбыточным фантазиям!
— Благодарю тебя, Витрилла…
Она быстро приложила указательный пальчик к губам, призывая Ронина к тишине. Спустя пару секунд эльфийка с невероятной скоростью и легкостью подскочила к волшебнику и уберегла его падающую голову от удара о стол. Фаруций спал, да так крепко, что не проснулся, даже когда его перенесла на руках в угол комнаты с виду хрупкая девушка, не дожидаясь сторонней помощи.
— Ты вроде бы говорила об уроке с исцелением без разрешения… — С легким укором напомнил Ронин.
— Он знал, что именно я намереваюсь совершить и не был против. Его сильно повредила энергия Эфира, до полного выздоровления пройдет немало дней. В любом случае, незаметная помощь гораздо лучше явной. — Она лукаво улыбнулась. — Будь я немного сильнее, ты бы ничего не заметил.
— Что ты пыталась исцелить у меня?
Витрилла настолько внезапно меняла свое выражение, что это буквально обескураживало Ронина, теперь ее голос стал печальным.
— Рану… раны.
Уточнять мечник не стал, считая дальнейшие расспросы чем-то сродни вторжению в чужие секреты, хотя речь шла именно о нем самом.
— Ты пришел сюда за советом, не так ли?
— Да.
Ронин никогда не испытывал подобных чувств, ни в компании придворных в Соти, ни при столичном балу в обществе эльфов, но сейчас он ощущал себя ущербным рядом с Витриллой. Это больше относилось к нему как человеку, а не как личности. Настолько была заметна разница между двумя расами, и это ведь только видимые отличия.
— В чем же заключается суть твоей проблемы, Натан?
Эльфийка сделала ударение на его имени, давая понять, что оно является основой всего предложения. Еще одно доказательство непохожести людей и лесных жителей — в разговоре всегда присутствуют один или несколько скрытых смыслов, отгадать которые неискушенному уму очень сложно.
— Мои друзья попали в плен к фострцам.
— Ты собирался перейти Рубеж… Без мага его никогда не преодолеть.
Ронин скосил взгляд на мерно посапывающего Фаруция.
— Расскажи мне больше о себе, о друзьях. Как они оказались в плену?
Мечник начал обрисовывать сухими фактами свои рейды, стараясь не заострять внимание на незначительных деталях. Однако с каждой минутой углублялся все дальше в прошлое. Ему было важно объяснить причины тех или иных решений, поступков. Что они были единственно верными. Постепенно уходила обида на Дирта за его подозрения командира в необдуманных действиях. Рассказал о причинах своей подозрительности и усиленной бдительности. Это агенты Олафа сделали его таким, и он не повторит однажды совершенную в Долине ошибку. И не только они одни заставляли мечника перестраховываться. Драконы. Драконы вселяли в него страх. Ему трудно было даже самому признаться, но он боялся их до дрожи. Последствия столь короткой встречи с небесными ящерами напоминали о себе до памятной дуэли в Гостиме, два года он был калекой. И ведь ничего драконам он не может противопоставить, как вообще возможно с ними сражаться. В голову, привыкшую мыслить военными категориями, это просто не укладывалось. Казалось, необходимо пояснить и причину своего появления в Республике, ведь не будь его здесь, никто бы и не попался врагу. Возможно…
Витрилла слушала внимательно, не перебивала и не задавала уточняющих вопросов. Только пристально смотрела на мечника, который, испытывая смущение за историю своей жизни, не знал, куда спрятать глаза. Эльфийка превратилась в каменное изваяние искусного скульптора. Неподвижна, словно умерла, вот лишь этот взгляд… Он живой.
Ронин дошел и до предательства Олафа, описывая уже не только события, но и свои эмоции. Как он ненавидит теперь старого волшебника, как скучает за всеми, даже как благодарен дракону за минутное счастье в иллюзии, которое впрочем, столь же нещадно оборвалось.