— Надеюсь, так и было, сержант.
Когда Сарвин уже хотел нарушить возникшее молчание, Ронин вдруг сказал, словно вынес приговор:
— Я передаю тебе полномочия исполняющего обязанности лейтенанта. Однако настоятельно рекомендую сохранить должность исполняющего обязанности сержанта Норита. Я и он имеем лучшее представление об управлении легкой пехотой, в которую превратился отряд наемников.
— Это парнишка, командовавший твоим отрядом во время обороны? — Толи вопрос, толи утверждение. — Я бы в любом случае его не сместил. Однако остальных сержантов я назначу по своему усмотрению.
Ронин склонил голову в знак согласия, а Сарвин, резко меняя тему, поинтересовался отстраненно:
— Как вы хоть здесь оказались? Я успел заметить, как ваши в южную сторону направлялись — за хвост кавалерии.
— Скорее всего, ты имеешь в виду центральную группу.
— А твой отряд откуда?
— Правый фланг, самый край почти, — и предугадав последующий вопрос, продолжил. — Фаруций не дал магам Фостра обездвижить бойцов, вскоре удалось прорваться к старым вражеским позициям. Непогода сыграла на руку и…
Ронин не договорил. Взгляд его застыл на волке с темной мокрой шерстью в пятидесяти метрах от него.
— Сарвин, ты видишь управляющую нить, ведущую к волку? — Скороговоркой выпалил мечник.
Армеец не сразу сообразил, что подразумевает под сказанным Ронин, а заметив, наконец, животное, прикрыл веки и сконцентрировался. В это время мечнику пришла в голову нелепая мысль: «Как же сержант сейчас уязвим, всего одно движение руки и он вспыхнет как свеча или распадется надвое от лезвия сабли». Уже мгновение спустя его самого испугали такие размышления.
— Ничего нет, это точно не иллюзия.
Хищник еще пару секунд постоял, принюхиваясь, и скрылся за деревьями. Очевидно, его привлекли запахи свежей крови, а приблизить ближе мешает большое скопление людей.
— Все в порядке?
— Да, конечно. — Ответил мечник, как ни в чем не бывало.
Когда два сержанта вышли к остальным, армеец не только формально, но и фактически с согласием мечника стал выше по званию.
— Собрать трофейное оружие. — Был первый приказ Сарвина тем, кто не был занят иными делами, а поскольку в основном это были наемники, то они с места не сдвинулись. Все как один скосили глаза на Ронина, тот коротко кивнул и бойцы тут же пришли в движение.
— Без сучка, без задоринки? — Спросил рыцарь сержанта, теперь лейтенанта, натягивая кожаные ремни в щите на сломанную руку и болезненно морщась при этой процедуре.
— Да. — Лаконично ответил Сарвин.
— Надо было все-таки мне с тобой пойти, полюбоваться на эту выскочку. Ну, ничего, еще налюбуюсь плясками на сковородке… — многообещающе закончил капрал.
— Он хороший офицер, Вин, хотя и сорвался на грубость. С кем не бывает при таких обстоятельствах.
— Сарвин, я твое мнение уважаю, но это не твое дело, а дело ордена.
— На дуэль вызовешь?
— Если бы я хотел его убить, — тут капрал посмотрел на Ронина, который будто почувствовал чужой взгляд, начал оборачиваться, однако не успел — Винтас уже глядел на своего командира, — я бы его вызвал раньше, еще при встрече.
Больше рыцарь ничего не добавил.
ГЛАВА 6
ЗА ЖЕЛЕЗНЫМИ ЗАМКАМИ
Стук затвора на тюремной двери и теперь отозвался еканьем в сердце, ведь после этого могло последовать открытие единственного барьера, отделявшего Лилиану от внешнего мира. Ее это совсем не радовало. На этот раз пронесло.
Она поправила в сто тысячный раз браслеты на запястьях, но те так и не стали удобней. Кожа под ними как назло постоянно чесалась.
Колени уже замерзли, и девушка переложила с них руки на большой соломенный тюфяк. Меблировка ее камеры на этом скромном подобии постели, прислоненной одним краем к неровной стене, и заканчивалась. Если другие стены были выложены отдельными обтесанными валунами, то эта представляла из себя сплошную скалу. Правда в правом ближнем углу находилось еще то, что можно назвать уборной…
В зарешеченном окошке под самым потолком пробивались лучи Асора, ярко озаряющие обитель пленницы всю первую половину дня. Волшебница засветло просыпалась только для единственной цели — увидеть рассвет, точнее отражение рассвета полосой через весь потолок и верхний краешек противоположной от восточного окошка стены. Тогда заплесневелый камень, покрывшийся местами мхом болотно-зеленого цвета, теряет свою мрачность, в черных углах рассеивается мрак и Лилиану охватывает чувство умиротворенности. Все что происходило с ней за предыдущий день остается за границами сна, уставшее вечером тело приобретает новые силы и кажется, будто все хорошо и никакие неприятности не смогут помешать хорошему настроению. Однако светило поднимается выше, краски светлеют до привычной белизны, сказка окончательно развеивается по приходе человека с завтраком.
Лилиана посмотрела на узкую, таящую на глазах линию света справа от себя. Провела ладонью над ней, по тыльной стороне скользнул лучик Асора. Никаких ощущений тепла…
«Скоро полдень» — отстраненно подумала девушка, когда помещение окончательно погрузилось в сумерки, лишившись единственного источника света.
Это время суток она ненавидела больше всего: из-за медленно воцаряющейся темноты, из-за тягучего бега самого времени, а еще, и это самое главное, из-за того, что тюремщики успевают закончить все свои основные дела и у них появляется возможность заняться делами желанными.
Ее отвлек глухой звук — это рука соскользнула и упала на каменный пол. Грязные пальцы с неохотой подчинились и соскребли немного мха, после этого медленно сжались в кулак. Щелкнул сустав, а на железный браслет потекла мутная капля. Ногти впивались в ладони, но Лилиана не чувствовала боли, все что ниже кистей онемело от холода и это сдерживало чародейку покрепче стены из цельной скалы или дубовой двери у единственного выхода, не считая окошка естественно, в котором завывал ветер. Вообще-то и вся мрачность этой камеры рассчитана на устранение всякой возможности использования волшебства. Заложенные в браслеты плетения охлаждают руки, и девушка выяснила весьма неприятный факт — она не может сплести заклинание. Волшебные нити попросту отказывались струиться из кончиков пальцев, как это было раньше. Самые простые плетения, которые получалось применять вовсе без жестов, оказались недоступны. Когда Лилиана пыталась колдовать, под кончиками ногтей вспыхивали очаги боли, нельзя было понять, жжение это или еще больший холод, но она не заходила дальше в своих экспериментах. Волшебница пыталась разобраться в своих магических оковах, однако ни к чему хорошему это не приводило, любое вмешательство в их структуру или структуру самого металла браслетами жестоко наказывалось. Лилиана предприняла уже три попытки и на каждую из них в ответ получила импульс, будто замораживающий ее кости внутри. Казалось, весь скелет покрывается кристалликами льда, вызывающими острую боль при каждом движении. Это длилось часами… И каждый раз она едва могла пошевелиться после леденящего тело наказания. Скорее всего на четвертую попытку она не решится, в данном случае это является именно пыткой.
Единственным выходом была запись плетения на какую-либо поверхность, тут то и вступала в действие растительность. Живая подвижная материя мешала закреплению волшебных нитей, которые Лилиана ценой невероятных усилий творила мысленно.
«Господин ректор, как мне Вас не хватает». Валлис Тром преподавал на первом курсе школы основы магии. Немногие посещали эти лекции, так как давно уже все знали от своих наставников или родственников-чародеев. Из курса Лилианы только она, Сойви и Линар ходили к ректору. Собственно там Сойви и подружилась с Линаром, весельчаком-целителем. Лилиане тогда приходилось многое повторять вечером своей подруге из пройденного на уроке материала…
«Где они сейчас находятся? — волшебница невольно улыбнулась, вспомнив всегда счастливые лица этой парочки, — Линар наверняка обосновался в столичном госпитале, а Сойви рядом с ним. Она ведь и целителем тоже захотела быть только ради этого. Хотя какой маг-боевик с нее вышел бы? Смех один».