– Мне казалось, вас больше всего беспокоит возможное брожение местных умов как следствие моих выступлений, – напомнил ему Блейз.
– О! – Хаф-Тандер небрежно махнул рукой. – Просто это был повод собраться и что-то решить относительно вас. Нет, на самом деле нас гораздо больше интересует будущее. Если бы у нас была уверенность, что вы ограничитесь только выступлениями и будете продолжать все валить на Старую Землю, в этом случае мы, наверное, могли бы со спокойной душой отпустить вас и позволить и дальше разъезжать с вашими лекциями – даже здесь, на Ньютоне.
– Интересно, – протянул Блейз. – Надеюсь, мне не нужно повторять, что я ни сном ни духом не собирался говорить ничего плохого ни про Ньютон, ни про любой другой из Новых Миров. Мое видение будущего всегда было, если можно так выразиться, скорее духовным, чем политическим.
– Значит, у вас нет причин не работать с нами рука об руку? – мягко спросила Динь Су.
– Пока я их не заметил, – ответил Блейз. – Что же касается заинтересованности в будущем, то я вообще не вижу, где мой интерес к будущему человечества реально пересекается с вашим. Я говорю людям только то, во что верю, и предоставляю им самим оценить пользу моих слов. Если да, очень хорошо. Если нет – увы, остается только сожалеть. Ни на что большее я как истинный философ и не претендую.
– Да, – заметила Айбен, – жить он все же, кажется, хочет.
– Он красноречив, это так, – сказал Хаф-Тандер, – к тому же явно согласен с предложением Динь Су. Правда, я не очень-то верю ему – вдруг в будущем он изменит свое решение? Лично я все-таки подстраховался бы и посмотрел, как он себя поведет.
Он обвел взглядом остальных членов Совета. Те согласно закивали.
– Что значит «подстраховался»? – спросил Блейз. – Я ведь уже сказал вам, что не собираюсь вносить никаких изменений в мои лекции…
Но, еще не договорив, он почувствовал, как его руки, лежащей на подлокотнике кресла, прямо сквозь ткань рубашки и куртки вдруг коснулось что-то вроде холодного пальца. Ощущение почти тут же исчезло.
– Мы очень заботимся о здоровье членов нашего Совета, – сказал Хаф-Тандер, – поэтому в подлокотники всех кресел вмонтированы специальные медицинские устройства – на случай крайней необходимости. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
– Понимаю, – кивнул Блейз. – Сколько в моем распоряжении времени?
– Я же говорила, что он очень умен, – проворчала Динь Су.
– От двадцати шести до двадцати восьми часов – то есть приблизительно сутки, – ответил Хаф-Тандер. – В принципе я бы посоветовал вам прийти к нам часа за три или четыре до истечения срока за второй инъекцией – «противоядием», как его в таких случаях называют. В противном случае, даже если вы и не умрете, вполне можете оказаться на больничной койке. После указанного мной максимального срока на протяжении следующих десяти часов вас тоже еще, возможно, удастся спасти, но вы, мягко выражаясь, будете довольно долго болеть – срок зависит от того, насколько поздно вам введут противоядие, к тому же нельзя забывать о последствиях.
– Значит, – Блейз старался, чтобы голос его звучал спокойно, – я практически ваш пленник?
– Точнее сказать, мы дали вам сутки на обдумывание наших предложений, – пояснил Хаф-Тандер. – Вы все еще можете выбрать мученический конец. Раз уж мы предпочли именно этот вариант действий, то в случае вашего отказа сотрудничать с нами мы просто не станем вводить вам противоядие. Природа возьмет свое.
Глава 29
Шон О'Флаерти уже ждал его, чтобы проводить обратно. Всю дорогу он снова без умолку болтал. Однако теперь интерн Совета стал заметно вежливее. Видимо, с его точки зрения, после встречи с Советом на Блейза снизошла какая-то доля его величия. Казалось, Шона очень удивляло то, что Блейз не испытывает особого подъема чувств – ведь он удостоился лицезреть сильных мира сего!
– …Я же говорил вам, что вы очень важная персона, – заметил он кроме всего прочего. – Дневные заседания устраиваются только ради самых почетных гостей. Обычно заседания Совета проводятся раз в неделю по вечерам. Кстати, как раз сегодня должно состояться очередное, так что они, скорее всего, останутся здесь до вечера, а потом соберутся специально из-за вас еще и завтра днем. Уникальный случай, еще ни разу не было, чтобы ради кого-то заседания проводились три раза подряд!
Блейз со своей стороны постарался заверить молодого человека, что он высоко ценит оказанную ему честь.
Однако, когда они дошли наконец до апартаментов, Блейз решил проявить твердость. Он вежливо, но решительно отверг горячее желание интерна воспользоваться случаем зайти и непременно поблагодарить Антонию Лю за оказанный ему накануне теплый прием. Они распрощались, и Блейз вошел в апартаменты.
В приемной никого не было, но двери в комнаты остальных и в его спальню были распахнуты – хотя оттуда не доносилось ни звука. Он прошел дальше и, только войдя в последнюю комнату, обнаружил перед собой голубоватую поверхность защитного поля.
Пока он разглядывал ее, она расширилась еще больше, вобрав в себя и его. Очутившись внутри, Блейз увидел, что там находятся Данно, Тони, Генри и двое незнакомых ему людей.
Они стояли и, похоже, о чем-то разговаривали, но, заметив его появление, замолчали и уставились на него.
– Что происходит? – спросил он.
– Оказывается, все гораздо интереснее, чем мы думали, – ответил Данно. – На этой планете заинтересованным лицам все становится известно буквально через несколько часов, если не минут…
– Кроме того, что защищено моим устройством, – заметил один из незнакомцев. Это был худой лысоватый человек с торчащими из ноздрей и ушей пучками волос, придававшими ему крайне неопрятный вид. Одет он был в совершенно не подходящий к случаю спортивный костюм, как будто только что явился со спортивных занятий.
Данно предостерегающе поднял руку.
– Имеется в виду – внутри создаваемого прибором поля, – продолжил он за незнакомца. – Блейз, познакомься, это – Уилл Сазер, – Данно указал на заговорившего было человека, – а это – Кадж Меновски. Он врач, родом с Ньютона, но проходил стажировку у экзотов.
Кадж Меновски выглядел более опрятным. Он был с иссиня-черными волосами, темными глазами, невысокого роста и имел очень напористый, даже агрессивный вид.
– Рад познакомиться, – коротко произнес Блейз и повернулся к Данно. – Кстати, если Кадж Меновски не против, то можно и не искать для меня другого врача. Данно, ты, кажется, собирался объяснить, что эти люди здесь делают?
– Они хотят присоединиться к нам, – ответил Данно, – и в этом нет ничего плохого. Уилл Сазер, – он кивнул на человека с торчащими из ноздрей и ушей волосами, – является создателем того самого поля безопасности, под защитой которого мы сейчас находимся. По своим каналам он только что получил следующую информацию: первое – это то, что вопреки всем обычаям Ньютона Совет все же завладел секретом его изобретения. Второе же – он, похоже, отлично знает, какую участь Совет выбрал для тебя. Давай-ка расскажи, о чем у вас там шла речь и чем все закончилось, а мы послушаем.
– Очень вам признателен, – с иронией произнес Блейз.
– О признательности говорить пока рано, – весело парировал Данно. – Но тем не менее только он знает, как устроен прибор, и готов поделиться этой информацией с нами, если мы возьмем его с собой. Тем более что он все равно является подпольным членом здешней организации Иных. Впрочем, – как и Кадж. Поскольку Уилл имел представление, как Совет собирается поступить с тобой, он и предложил Каджу прийти сюда. Все, чего он просит, так это нашей защиты и возможности безопасно покинуть Ньютон. Со своей стороны он согласен работать с нами и на нас столько, сколько потребуется. Кадж также предложил свои услуги.