Короткий путь вел через столовую, и она без задней мысли направилась туда, даже не подумав о том, что настало время ужина, и все зэки дружно засели там. Уже на пороге она застыла, окидывая многочисленную публику ошалелым взглядом. «Я просто пройду мимо. Ничего страшного. Тем более, со мной охрана» – успокоила сама себе Инна и, уставившись перед собой в одну точку, прямая, как палка, пошла по проходу между столами. С ее продвижением стали затихать голоса, а за ними – бряцанье приборов о тарелки. В столовой повисла неестественная тишина. Она дошла почти до середины, когда один упырь сплюнул прямо ей под ноги.
– Я таких, как ты, соска, на воле драл и живьем закапывал!
– И за это сгниешь здесь заживо! – притормозив, с неприязнью огрызнулась она. Вот зачем? Нет, чтоб просто пройти мимо. Молча! Но шестым чувством она ощутила себя в относительной безопасности, зная наверняка, что Ян здесь и ни за что не позволит ее обидеть.
– Попадешь в ад, и сам черт тебя отделает так, что тебе покажется, будто тебя трахнули поездом! – Инну понесло, видимо, сказывалось пережитое нервное напряжение. Захар перевел взгляд на Ростовских, что сидел через проход от него и понял – хана. Тот уже медленно поднимался из-за стола, не сводя бешеных глаз с шеи малой. «Сиди и не рыпайся» – мысленно велел себе Зак.
Дальше все произошло в считанные мгновения: Ян кинулся на выскочку, один охранник оттеснил девушку подальше от дерущихся, другие без разбора cтали мутозить тех палками, пытаясь унять.
Глава 4
Захар сидел в тесной каморке на голом полу, согнув ноги в коленях и положив на них руки. Спина и шея затекли, но прислониться к стене и думать нечего – до того она холодная и сырая, что окочуриться можно. Вертухай – гнида, сложил нары и нацепил замок. Вечером, если не забудет, снимет, чтоб поспать, а с петухами – столкнет и опять закроет. Вокруг темно – одно вшивенькое оконце и то замуровано железным листом. Перед глазами так и стоит: девчонка с паническим ужасом в глазах, сокрушенно заливаясь слезами, смотрит, как охрана избивает Ростовских и зажимает трясущимися руками рот. Тут же память услужливо выставляет на обозрение совести такой же отчаянный взгляд, с мольбой глядящий на него, и… все. Он не сумел помочь тогда, но попытался это сделать сейчас. За что и угодил в кандей. Твою ж мать! Сумрачно, промозгло, до костей пробирает. Из колонок бесполый голос гундосит унылую малопонятную лекцию, чтоб зэки не могла переговариваться между собой. Стойкий, ядовитый запах параши разъедает слизистую носоглотки. Смрадный дым дешевых папирос усугубляет зловоние. Весь «букет» загоняет психику в темный страшный тупик и хочется выть от безысходности и обреченности.
Три дня Беркутов провел, мучаясь во сне кровавыми отрывками прошлого, наяву – грызней совести. Потом начал трогаться умом. Как именно он это понял – сам не знал. В конце концов, так недалеко и до психушки, поэтому переключился – стал выполнять ряд нехитрых упражнений, изматывая свое тело физически, ибо на психическом уровне он давно издох. Еще через пять дней он слег. Скудная по содержанию витаминов пища, грязная техническая вода вкупе с изнурительными нагрузками и постоянным холодом и – вуаля! ОРВИ обеспечено! Температура под сорок и прочие прелести. Перевели в медицинский корпус, где провалялся в полузабытье весь остаток срока карцера. Так конечно лучше, но не намного: из лекарств банки да йодная сетка – вот и выживай, как хочешь.
Короче, «вышел» Беркутов еле живой. Одно радовало – скоро домой. От этой мысли, как обухом по голове – где его дом? Куда ему возвращаться? Кто его ждет? Так и замер с книжкой в руке по пути в библиотеку.
Очнулся, дошел, наконец. Народу – никого. Видно, схлынул бешеный ажиотаж. Девчонка сидела за столом и чего-то строчила. Неслышно приблизился, просунул книгу сквозь решетку и уронил на край стола и глухим хлопком. Та обернулась на звук и подняла на него распахнутые глаза, а потом и вся поднялась. Глядела на него, не мигая, и Захар утонул в этих бездонных глазищах, впервые всамделишно их рассмотрев. Огромные, серо-зеленые, видящие саму суть человека и оставляющие след на подкорке. Такие захочешь – не забудешь.
– Второй том? – прервала затянувшуюся паузу, кивком головы указав на книгу.
Он отрицательно качнул головой, не в силах прервать зрительный контакт. Вот ведь, без понта, повезло говнюку такую цацу отхватить! Скоро Зак много будет встречать глаз, подобных этим – живых, выразительных, свободных, и что? Так и будет отмалчиваться? По-хорошему, за несколько месяцев до освобождения с заключенными должны работать психологи, помогая тем адаптироваться к новому будущему и не оступиться. Да куда уж там!