— Привет, Тим! — крикнул Костя, а потом посмотрел Высшему в глаза. Жест открытости. — Слушай, а мне нельзя увидеться с братом? Я с ним даже не простился.
— Нет. Здесь секретный объект. Игоря сюда не пустят. Только когда станет Высшим.
— Жаль. Очень хотелось увидеться с ним перед смертью. Тим, как ты думаешь, если здесь посадить цветы, я успею увидеть, как они расцветут? А то очень голо.
— Успеешь, Костя, обязательно. Я тебе обещаю.
Тим больше ничего не сказал. В тот же день он приказал выкопать несколько цветущих розовых кустов и пересадить их во двор. А потом пошел к Сержу.
— Серж, а зачем нам его убивать?
— А зачем он нам нужен?
— Мы не исследовали поведение homo passionaris в социуме. По-моему, это может быть очень интересно. Все равно придется решать, что делать с представителями этого подвида.
— Ты предлагаешь его выпустить?
— Нет, конечно. Сначала попытаться установить жесткий контроль. Вести.
— Тим, и так ясно, что он очень плохо управляем. К тому же очень опасен.
— Опасен? Мы три месяца над ним измываемся, а он нам ни разу грубого слова не сказал!
— Очень естественная реакция высшего животного. Он же понимает, что, если будет плохо себя вести, это приведет только к ухудшению условий содержания. А он, судя по всему, тяжело переносит неволю. А так ты ему картину подарил, книгами завалил, гитару дал, а теперь еще эти розы! Доживет последние дни в относительном комфорте. У тебя кто-нибудь из подопытных животных вида homo naturalis содержался когда-нибудь в таких условиях?
— Ты и про розы знаешь?
— Знаю. Тим, тебе не кажется, что он может гипнотизировать не только низших?
— Ну, что ты. Я прекрасно помню, что я делал и зачем.
— И зачем ты это делал?
— Чтобы он зря не страдал. Это не нужно. И я хочу продолжить эксперимент. Под мою ответственность.
— Хорошо, под твою ответственность. Но ты очень рискуешь.
Тим вышел во двор, а теперь сад. Костя сидел в обнимку с гитарой и любовался розами. При приближении Высшего, он поднял голову.
— Ничего не говори, Тим. Я все понял. Завтра? Послезавтра? Ты ведь вчера приходил предупредить меня. Недаром розы уже распустившиеся. Чтобы я успел посмотреть.
Тим подошел к Косте и сел с ним рядом на ступеньку.
— Я тебя выторговал. Под свою ответственность. Ты уж не подведи.
— Хочешь, я тебе спою. Я понимаю, что тебе неинтересно, но ты просто посиди и сделай вид, что слушаешь. Только старые песни, к сожалению. Здесь не пишется.
Тим потом рассказывал, что Костя пел очень хорошо, даже по нашим меркам. Все равно, конечно, медленное искусство, искусство низших. Но можно настроить восприятие. Слушаем же мы птиц.
— У тебя слова сложноватые для homo naturalis, — заметил Тим. — Ты уверен, что твои слушатели тебя понимают?
— Не знаю. Может быть, на музыку ведутся или на голос, на манеру исполнения. Но им нравится. Тим, я теперь всегда буду здесь жить, в тюрьме?
— Это не тюрьма, это институт.
— Неважно.
— Поглядим.
Установлением жесткого контроля над сознанием Кости занимался в основном Тим. По его словам, получалось. Низший слушался и быстро реагировал на посылаемые ему мысленные команды. Несколько раз ему сканировали мозг. Никакой агрессии.
— Даже лучше, чем я думал, — заключил Тим.
Почти через год, весной, Костя обнаружил себя в саду в руке с только что срезанной любимой розой. Рядом стоял Тим. Костя обернулся.
— Ты заставил меня это сделать?
— Почему ты так решил?
— Я не совсем понимаю, зачем я ее срезал.
— Это последний экзамен. Завтра ты выходишь на свободу.
— Здорово. Только это очень неприятно. Ты все, что угодно можешь заставить меня сделать?
— Я не собираюсь насиловать твой мозг без большой необходимости.
— И на том спасибо.
— Жить будешь в доме рядом с институтом. Из города пока никуда выходить нельзя. И каждую пятницу вечером ко мне, поговорим.
— Сканирование сознания?
— Да.
— Что ж, так редко? Может быть, каждый день после завтрака, обеда и ужина?
— Слишком обременительно. И вообще, мне не нравится, как ты со мной разговариваешь.
Тим просканировал ему сознание. Да нет, ничего. Просто обида. Пройдет.
— Простите меня, товаби. Я забылся.
Тим подошел к нему и взял за руку.
— Я не заставлю тебя сделать ничего ужасного, не беспокойся. Но с организацией бунтов будут сложности.