— Поначалу все шло отлично. После недели приема препарата население прекратило вспоминать старую жизнь, настроение поднялось, люди заговорили о будущем. Мы помогали направить энтузиазм в нужное русло трансляциями. Забылись обиды и распри. Кто-то из людей, даже не мы управляющие, предложил идею отстроить город. Настоящий город, чтобы как на земле. Воссоздать частичку старого быта и начать с нее возрождение человечества, а потом и планеты, — голос Виктора окреп и налился силой, энтузиазмом и верой. — Мы верили, что достигнем всего. Начался такой подъем. Вы просто не представляете! Люди, окружающие нас превратились в Атлантов, гигантов мысли и труда, готовых на своих плечах поднять этот мертвый мир! — Виктор подскочил с кресла, принявшись расхаживать туда-сюда. — Мы работали как проклятые, исследуя, изобретая, чтобы не отстать от них! Иван даже сам начал принимать препарат, но мы договорились не распространять его за центральный модуль. Длительный эффект его все еще не был исследован до конца, — мужчина отхлебнул из кружки и продолжил. — Все шло отлично лет пять. К тому моменту и город отстроили, и других полезных вещей сделали целую кучу, но, увы, всему хорошему приходит конец. Так случилось и у нас. Началось привыкание людей к препарату. Старые дозы уже не действовали. Начался откат и массовая депрессия с упадком сил.
— Я настаивал, считал нужным дать людям перерыв, чтобы отвыкли от действия препарата и жили дальше, но Иван и Никита не хотели рисковать, не хотели бунтов, неповиновения и прочих последствий, которые после такого долгого срока принятия препарата обязательно наступят. Я отказался поддерживать их, и участвовать в этом всем, но и мешать не стал. Дурак! Черт возьми, трус и дурак! Переложил, получается ответственность на них, а сам наблюдал со стороны! — Виктор скривился как от боли, снова усаживаясь на стул.
— Выдача препарата началась в еще больших дозах. Поначалу все шло хорошо. Коллеги радовались и смеялись надо мной, проявившим малодушие, но мне поведение людей начало казаться странноватым. Слишком большое воодушевление, слишком возбужденная нервная система. Радость и смех без причины. Это меня пугало и я тут же предупредил своих коллег о замеченных мной симптомах, но эффекта это не возымело. К тому времени Иван сам плотно сидел на своем же препарате, а Никита погрузился в свои исследования, ничего вокруг не замечая. Чем дальше, тем сильнее проявлялись признаки ненормального поведения людей и тогда я начал действовать. Разбавлял препарат, уменьшал дозировки и делал все, чтобы замедлить процесс. — Виктор вздохнул и потер лицо ладонями. — Это дало эффект, но мое вмешательство произошло слишком поздно. Неконтролируемая выработка гормонов радости привела к замещению других гормонов и изменению некоторых органов. Мне кажется, что процесс еще можно остановить. Сегодня я убью Ивана и уничтожу запасы препарата, чего бы мне это не стоило. Только в этом случае можно надеяться на стабилизацию ситуации.
Виктор встал и снова принялся ходить по комнате из угла в угол, а потом выключил камеру.
Запись включилась снова, являя нам уставшее, осунувшееся лицо Виктора с черными кругами вокруг глаз. Мужчина дергаными движениями схватил кружку, сжимая в худых руках:
— Если вы слушаете эту запись, значит, произошло худшее, и процесс оказался необратимым, но шансы еще есть. Я все время разрабатывал препарат для стабилизации. Да, он не вернет людей в прежнее состояние, но поможет им обрести хоть какой-то разум. Запасы препарата хранятся в медицинском отсеке в сейфе. Ивана я убил, так как никаких разговоров и доводов разума он уже не воспринимал, скатываясь в полное безумие. Никита застрелился сам. Я нашел его в своей комнате утром. Больше достать этот препарат некому. Коды будут только у того, кто получил мое послание. На этом я прощаюсь с вами, друзья. Нет сил больше записывать, нет сил позориться. Надеюсь, пример моего бездействия послужит для вас хорошим уроком, потомки. Теперь на вас ложиться бремя по спасению планеты и человечества. Я оставил для вас инструкции по функционалу нашего малого центра управления. Все вопросы вы можете задать Полби, если что-то не сможете понять. Прощайте и удачи вам.
Изображение выключилось, оставляя нас обдумывать услышанное в полной тишине. Казалось время застыло в этой комнате. Рассказ шокировал.
— Твою ж мать, — Руби нарушил молчание, в сердцах сплюнув на пол.
— Нехорошо пачкать пол, — хмуро посмотрел на него Полби, достав из недр корпуса тряпочку и начав протирать место. — Потрудитесь так не делать.