Сложнейший многомодульный процессор, укрытый под большим куполом и окружённый библиотечной стойкой, был повреждён добрым десятком выстрелов из энергетического оружия, да ещё и взрывом термобарической гранаты. Разрушения Ник оценил как ужасающие. Дней десять заняла у него одна разборка «завалов», затем один-единственный уборщик под чутким руководством Ника вычистил внутренности Машины от обломков и кристаллической крошки. Дальше пошла долгая кропотливая работа по снятию с разбитых плат уцелевших кристаллов, диагностике и установке их на новые. Запас плат на складе быстро закончился, поэтому пришлось выбирать из мусорки наименее повреждённые и чинить их. Всё – вручную. Дарту Вейдеру приглянулись прекрасно оборудованные храмовые мастерские, и он распорядился вывезти их в новую резиденцию, когда Инквизиция покидала Храм. Хорошо, что в каморке у Ника стоял собственный станок с манипуляторами, увеличителем и термошприцем для наплавления оптических дорожек. Прошло много, очень много времени, прежде чем суперкомпьютер начал подавать признаки жизни. Ник всё реже брался за написание алгоритмов для общего пользования, да и с сетевым приятелями стал общаться меньше. Он спешил: с каждым днём предчувствие, что времени у него остаётся слишком мало, становилось сильнее и сильнее. Недовольство Империей всё усиливалось, подпольные группы возникали на тысячах планет, и имперские власти всё чаще проводили проверки заброшенных зданий и кварталов на предмет повстанческой активности. Рано или поздно дело должно было дойти и до Храма.
В тот день Ник не стал ложиться спать. В полдень отправил в Голонет последние разработки, оставил сетевым приятелям сообщение «Меня какое-то время не будет» и плотно занялся своими рабочими компьютерами. Флэш-форматирование кристалла, прописывание на него данных, стирание и снова прописывание, уже других. Надо было создать впечатление активной работы… но совсем не той, что делалась на самом деле все эти годы.
— Ты ещё можешь уйти, — произнёс рядом с ним серебряный голос.
— Могу, — кивнул Ник, — а смысл? Куда мне идти? Мой дом здесь. Ты ведь понимаешь не хуже меня: не найдя здесь никого, они перероют весь Храм до подвалов. И разнесут всё, что ещё уцелело. Звёздный Зал, Машину, терминалы.
— Но твои знания, опыт…
— Выложены в Голонет. Ими сможет воспользоваться любой знающий специалист. Я достаточно сделал за свою жизнь, чтобы сказать, что прожил не зря. Теперь мой черёд сутки выигрывать.
Он повернул голову и посмотрел на неё. Она была всё такая же, какой Ник помнил её при жизни, только сейчас её окружало золотистое сияние, а сквозь очертания фигуры просвечивали предметы.
— Ангел, — улыбнулся он.
— Может быть, всё же, уйдёшь?
— Нет, — покачал головой Ник. — Ты не хуже меня знаешь, что я слетел с нарезки, причём, давно. Мне тогда надо будет первым делом к психиатру, а я не хочу, чтобы кто-то копался в моих мозгах… Скажи, у них ведь нет психометриста?
— На Корусанте нет.
— Тогда хорошо. Не хочу, чтобы в мозгах копались и после смерти.
Она подошла к нему, положила призрачные руки ему на плечи, и Ник мог поклясться, что почувствовал – не само прикосновение, а лишь его тень.
— Что ты делаешь? — спросила Айла.
— Создаю впечатление, что я шпион. Только шпион, ничего больше.
— Как всегда, стараешься предусмотреть всё?
— В ДАИ не дурачки деревенские сидят, картина должна быть достоверной, — Ник поменял кристаллы в слотах, сказал: — Вот и всё. Последний накопитель… Как думаешь, твои друзья не обидятся, если я одолжу чей-нибудь меч? Ненадолго. Твоего там уже нет?
— Нет. Я отдала его…
— Тому пилоту.
Айла кивнула:
— Да. Как-никак, он опекун моей племянницы. Знаешь, что, возьми оружие Джокасты. Там, у самого входа. Она уж точно не была бы против.
Гудящее огненное лезвие освещало синим светом лестничную площадку, приоткрытую дверь запасного выхода Старой Читальни и отбрасывало за спину инженера длинную изломанную тень.
— Всегда мечтал отбить лезвием бластерный выстрел. Хотя бы, один, — Ник выключил меч, помолчал и добавил: — Айла, я… я любил тебя.