Она даже поговорила об этом с мамой. Пани Рокита встретила слова дочери с сомнением. Помолчав некоторое время, она поинтересовалась у дочери, думает ли та рассказать будущему мужу о некоторых странностях, связанных с их родом. Агнешка сначала даже не поняла, что имеет в виду мама. Но потом детские воспоминания нахлынули, и она сразу же закрутила головой. Рассказать об этом было невозможно. Рассказать об этом значило испортить все. Мужчина, услышав подобное, мог решить только одно: девушка не в себе, и от нее нужно держаться подальше.
Однако, вернувшись в свою сопотскую кавалерку, она уже просто не могла не вспомнить свои детские приключения и не попробовать вернуться к этим странным ощущениям. Она пробовала это с ложками, с галькой, принесенной с моря, с бетонными скамейками в парке. Это завораживало и возбуждало. Чувство, которое девушка испытывала во время этих опытов, было сродни сексуальным ощущениям и доставляло необыкновенную радость. Только иногда она задумывалась со страхом, что может совершить машинально, случайно, если ЭТО вырвется наружу. Но ведь она была очень серьезной девушкой. С математическими способностями, как с удивлением отмечали ее преподаватели. Лучшая на курсе по строительной механике, ну и по химии, конечно. Химия – это был ее любимый предмет. В семье гуманитариев это было совсем необычно. Но химия привлекала ее своей магией превращений, такой близкой ее тайне.
Постепенно она даже начала подумывать, чтобы действительно продемонстрировать что-то невинное Мареку, что-то похожее на фокус, на невинную шалость. Но только потом, когда она уже наверняка сможет доверять ему. Иногда мужчина не мог понять, почему она внезапно замирает, глядя мимо него, а возвращаясь в реальность, не может решиться сказать ему что-то и прячет взгляд. Ага, смеясь, говорила, что это все его необыкновенное мужское обаяние. А потом, потом все начало портиться.
Самое главное, невозможно объяснить, чем это могло быть вызвано. Она бы почувствовала, если бы у мужчины появился кто-то еще. Нет, Марек не давал повода, всегда проводил время с нею. Ну, почти всегда. И все же…
Вот и сейчас, этот вечер. Ангешка надеялась, что они смогут поговорить более или менее серьезно. Но он как-то все время избегал, старался перевести беседу на другую тему, пошутить, сделать комплимент. Пару раз рассказал веселый анекдот, пару раз пригласил на танец именно в тот момент, когда она уже набрала полную грудь воздуха, чтобы начать важный разговор.
А в кофейне, там, наверно, самое место для такого разговора. Но инженер опередил ее.
– Ага, ты же знаешь, через неделю наш кораблик получит свое название! Приедут всякие люди из Варшавы. Будет зам. министра. Ну, воеводские партийные товарищи. На трибуне много интересных людей. Называть судно и разбивать бутылку будет эта артистка, ну, из оперы. Короче, там будут несколько человек с верфи. Я договорился о том, что ты тоже будешь.
В другой ситуации она, наверно, запрыгала бы от восторга. Но сейчас, сейчас почему-то была совсем не рада. Пустое, совсем не нужное ей мероприятие. К тому же, ее не покидало ощущение, что Марек придумал все это только что лишь для того, чтобы девушка не начала задавать ему вопросы, на которые ему совсем не хотелось отвечать.
Он все время сбивал ее с толку. Хотя бы тем, как держал ее за руку. Это ощущение одновременно силы и нежности. Попеременно. Словно волна накатывала и затягивала. И она уже не могла, просто не могла, глядя ему в глаза, о чем-то думать. Просто ждала, ждала продолжения. Ждала, чтобы наконец взял ее за руку. В который раз.
А потом наступил понедельник. 4 августа 1980 года. Ага пришла на работу как обычно. Впрочем, нет, она пришла на работу в предвкушении. Все-таки это была последняя неделя перед спуском на воду их судна. Как главный технолог сварочного цеха Агнешка тоже имела к этому непосредственное отношение. Не первое судно, но особенное. Все-таки это судно, которое построил Марек. Новый проект, который полностью воплощается под его руководством.
Она легко простучала каблучками по пирсу до сборочного цеха, кинув взгляд на стапель с готовым к спуску на воду судном. Красивым до невозможности. Ярким, свежевыкрашенным, блестящим, почти сверкающим в солнечных лучах.