Судно окончательно затонуло под звуки сирен пожарной охраны и скорой помощи.
Ага лежала на крыше, закрыв глаза и раскинув руки до самого вечера без единой мысли в голове. Просто наслаждалась этим полным отсутствием чего-либо. Время от времени снизу доносились какие-то голоса. Но на крышу не поднялся никто. Машины скорой помощи уехали очень быстро. И наступила тишина. Тишина в корпусно-сварочном цеху – это было нечто. И это было приятно вдвойне.
Тишина и солнечный свет. Да, можно было купаться в этих стихиях сколько угодно долго. Но что-то надо было делать. Даже через силу. Села, на нагревшейся за день бетонной крыше было по-прежнему тепло. О судне напоминали только груда ржавого металла и трибуна, с которой никто не рискнул снять праздничные флаги.
Приятно было понимать, что она по-настоящему хороший инженер и технолог. Но, с другой стороны, как женщина она все-таки потерпела поражение. Ее любовник теперь уже точно не вернется к ней никогда. Как глупо, что за мысли! Месть удалась, только вот удовлетворения не было. Сейчас, сидя на этой крыше и глядя, как солнце прячется за кранами верфи, она уже на самом деле не понимала, зачем все это сделала. Но вот это пламя, не дававшее ей покоя, страсть творчества, не покидавшая ее все последние дни. Эти ощущения были прекрасны. И, кроме того, это ощущение… Необыкновенное чувство, когда сталь, этот холодный неживой материал от одной ее мысли менялся вдруг подвластный ее желанию, приобретал такие свойства, о которых, может быть, многие ученые даже не подозревали.
Агнешка вспомнила слова мамы, сказанные когда-то ненароком, случайно. Эти слова запали ей в душу. Может быть, сказано было не ей, но точно той девочке, которая на ярмарке наблюдала торсы кузнецов, напрягающих свои горы мышц в попытке придать какую-то необыкновенную форму обычному куску железа.
– То, что все эти мужики пытаются сделать часами, нам с тобой доступно одним движением мизинца.
Тогда она не поняла ничего. Но и сейчас она бы не согласилась. Движения мизинца недостаточно. Нужно знать. А она училась на инженера. Она стала инженером. И она знала многое. Она знала, она чувствовала каждый материал. Раньше нет. Но теперь, теперь она поняла, что могла бы многое. Это было удовольствие, необыкновенное удовольствие. И страшное. Ведь достаточно было прикоснуться рукой или даже посмотреть, как сегодня на эту бутылку…
Солнце окончательно спряталось за длинной трубой котельной. Плывущие по небу облака окрасились в прощальный красный цвет. Ага нехотя поднялась и пошатнулась. Ого, она чувствовала себя совсем без сил. Или так, будто выпила пару хороших фужеров вина. Спуск по пожарной лестнице превратился в настоящее испытание, и она облегченно вздохнула, ощутив под ногами асфальт. Она поволоклась к груде металла, которая еще совсем недавно была гордым результатом труда сотен людей. Ей было жаль судно и загубленный труд обычных судостроителей, и она теперь уже с горечью вспоминала эйфорию, сопровождающую ее все последние дни. Она почувствовала, что начинает зябнуть. Темнело, и лето хоть и было еще далеко от своего окончания, именно сейчас пожалело для девушки своего тепла.
Ночью ей приснился кошмар. Ее тащили сквозь толпу людей. У всех были одинаковые рабочие комбинезоны, одинаковые каски, лица, абсолютно схожие с лицом Марека, искаженные страхом и злобой. В толпе мелькали разные флаги, мундиры, цвета, черные, белые. Люди указывали на нее пальцами и кричали, кричали на разных языках одно и то же. Она знала, что они кричали. Ведьма, ведьма. Она была согласна. Да, ведьма. И что же? Сильные руки тащили ее сквозь эту толпу, не давая прикоснуться, а она не знала, что делать, вырываться или подчиниться этим сильным объятьям.
Агнешка проснулась с головной болью в холодном поту. На секунду мелькнула мысль, что она опоздала на работу, но потом вспомнилось, что сегодня суббота. Наверняка на верфи в понедельник начнется кошмар, но не сегодня. Сегодня все пойдут в церковь. Она, наверно, тоже пойдет. Родители были совсем не религиозными. Только теперь она понимала почему. Но ей было просто необходимо высказаться. Исповедоваться. Это было совсем неплохой идеей. Наверно, отец Констанций поможет, посоветует что-нибудь. Он скажет, что она сделала. Ага была готова принять любое наказание. Ведь то, что она сделала, теперь казалось совсем не таким замечательным, как еще пару дней тому назад. А священник, он поймет, что девушка просто не такая, как все. Он поймет, он должен понять. Во всяком случае, это шанс.