— Этот имплант стоит как два наших рейдера; что по остальным?
— Обнадеживающие данные. Их показатели индекса интеллекта варьируются от ста шести до двухсот четырнадцати.
— Это планета гениев? Я смотрел статистику моего родного мира — у нас в среднем только восемьдесят шесть человек с индексом больше сотни на каждую тысячу разумных.
— Не все так просто, — пояснил доктор. — Вот, например, этот. Почти эталонный образец: его показатели мозговой активности идеальны!
— Какие именно, док?
— Коэффициент отторжения — почти нулевой; тут явно не обошлось без генетической селекции, но это определенно невозможно на их текущем уровне развития.
— Торн, введи ему тестовую дозу разгонной смеси и сними данные еще раз.
— Уже сделал: для него это совсем не опасно — выходная кривая разброса немного ниже образца чиварцев.
— Своими словами, док: что это значит?
— Он сможет использовать функцию ускорения нейросети для загрузки баз данных не раз в сорок семь дней, как ты, а гораздо чаще; может быть, даже каждые двадцать или семнадцать дней. Токсины выводятся очень быстро.
— Есть мысли, как они этого достигли?
— Да. Я думаю, Сеятели основали эту отдаленную колонию как тестовую, для изучения результатов вмешательства в геном, однако потом что-то пошло не так, и они прекратили эксперимент. Кроме того, изменения сильно уменьшили продолжительность жизни аборигенов, и она составляет в лучшем случае около восьмидесяти лет. Не имея в голове вспомогательного компьютера — такого, как наша нейросеть, жители этой планеты с детства забивают память кучей ненужной информации, даже на треть не усвоив ее. Они развивали свой мозг естественным путем на протяжении многих поколений.
— Так они что, как чиварцы, только лучше? — вмешался в их разговор Слай.
— Эти аборигены выжили, а чиварцы нет. Сам-то как думаешь? — ухмыльнулся доктор.
— Я слышал, что они не совсем вымерли…
— Пока еще нет, после восьми поколений постоянных биомодификаций их геном потерял вариативность, и сейчас они на грани исчезновения. За десять лет они потеряли две последние колонии и сейчас завозят в свой материнский мир толпы беженцев с отсталых планет, чтобы хоть как-то сократить убыль населения.
— Ясно, постарайтесь уговорить полететь с нами эту! — Сержант, ехидно подмигнув доктору, погладил руками туго обтянутые материалом полупрозрачной блузки выпуклости одной из лежащих в беспамятстве аборигенок.
— Я провел поверхностное ментоскопирование трех экземпляров с самыми высокими параметрами индекса интеллекта. Уверен, что потенциально самый перспективный абориген с потенциалом эмпата согласится улететь с нами. У него нет сильных привязанностей, он хочет сменить место обитания.
У второго исследуемого есть ребенок, объект эмоционально привязан к его матери. Кроме того, я уловил сильные позывы получить транспортный агрегат в виде металлического жука, и примитивный коммуникационный прибор с устройством воспроизведения изображений. Абориген даже готов попасть в долговое рабство на несколько лет ради этих статусных вещей; вероятно, в том обществе их обладатель получает какие-то привилегии.
Третий объект — женщина в возрасте деторождения. Здесь у нас разные просматриваются изображения каких-то строений со странным символом: вероятно, культовым. А тут, как я вижу, поклоняются висящему на стене мертвому аборигену. Женщина уверена, что после смерти попадет с ним в какое-то место, где ей будет очень хорошо. Похоже на один из культов хакданцев.
— Я поговорю со всеми позже, — кивнул Лимас ан Сарнов.
— Похоже, у аборигенов есть чувство юмора — в переводе на интер название их планеты звучит как Грязь, — улыбнулся доктор.
— Уже занес его в реестр.
Алекс открыл глаза, увидел склонившегося над ним невысокого, плотного сложения мужчину в сером комбинезоне с множеством карманов и плоских коробочек, прикрепленных к поясу.
Небольшой животик вместе с необычным нарядом придавали незнакомцу слегка комичный вид. Сфокусировав взгляд на его лице, Алекс на мгновение ощутил чужие эмоции — удивление, ожидание и беспокойство. Сноровисто ухватив Алекса за предплечье, мужчина помог тому сесть и сунул в руку прозрачный стакан с мутной жидкостью.
— Выпей, слабость быстро пройдет. Это нормально, после капсулы всегда так, — непривычно растягивая звуки, с успокаивающими интонациями произнес незнакомец.
Кивнув и протолкнув в пересохшее горло гадкую на вкус жижу, молодой человек понял, что язык незнакомца он никогда ранее не слышал, но тем не менее отлично понял смысл фразы.