— Итак, — начал через какое-то время герцог, — возвращаясь к вопросу о моем согласии, я должен подумать. Возможно, это опрометчиво, но вы получите мой ответ до утра. А теперь, Ламберт, ты можешь обеспечить музыку?
Крестьяне-музыканты ждали на кухне в полной готовности и, расположившись в зале, начали играть. Музыка мне совсем не помогла — никогда не умел ждать.
Мне были немного слышны нашептывания барона Ярослава герцогу.
— Разрешить дьяволу подняться до нашего уровня… чужаки получают земли наших отцов… хуже, чем решение князя Мазовецкого пригласить Рыцарей Креста.
Я не слышал ответов герцога, однако мой желудок сжался, и я не мог толком есть. Я пил больше, чем следовало, но только пиво, чтобы не опьянеть.
Когда ужин закончился, и слуги складывали столы, герцог повел барона в свои покои.
— По-моему, это плохой признак, — предположил Ламберт. — Возможно, я перестарался с паном Стефаном, но, черт возьми, нужно же поддерживать дисциплину.
— Благодарю за помощь, ваша светлость. Если не получится, придумаем что-нибудь еще.
— Я подумывал просто разрешить тебе разрабатывать шахту на моих собственных землях, так же, как ты строишь мельницы. Мы могли бы заключить неформальное соглашение. Но это походило бы на намеренное игнорирование желаний моего сеньора.
Рыцари, которые в свое время стояли на часах в Окойтце, разучили вальс и польку и теперь демонстрировали их гостям, разумеется, с помощью девушек. Они звали меня присоединиться, но я был слишком пьян. Даже улыбка стоила усилий. Во время перерыва в музыке паж повел меня к герцогу.
Я последовал за ним наверх. Жаль, что «Алка-Зельцер» появится только через семь веков. Я низко поклонился у входа.
— Садись, мальчик мой. У меня есть несколько вопросов. Во-первых, я хочу узнать больше о твоей отговорке. Кому ты дал клятву и где я могу найти этого человека?
— Его зовут отец Игнаций Серпиньский из францисканского монастыря в Кракове, ваша светлость.
— Я поговорю с этим отцом Игнацием. Второй вопрос: зачем тебе земля? Насколько я осведомлен, ты так же разбираешься в земледелии, как и в охоте.
— Мне нужна земля, чтобы была промышленная база.
— Что?
— Выслушайте меня, ваша светлость. Вы как-то спросили, почему я не делаю оружие. Я собираюсь. Я могу создать доспехи, которые не пробьет ни одна стрела. Я могу выковать такие же хорошие мечи, как и мой. Вы видели, на что он способен?
— Слышал истории. Продолжай.
— Я могу создать оружие, которое грохочет как раскаты грома, поражает как молния и убивает врагов еще за полмили. И я намерен выпускать такое оружие и доспехи тысячами. Сотнями тысяч, если смогу.
— Сто тысяч комплектов оружия и доспехов? Сомневаюсь, наберется ли во всей Польше хотя бы пятьдесят тысяч рыцарей.
— Не рыцарей, ваша светлость, крестьян.
— И на какие деньги, по-вашему, они купят доспехи?
— Видимо, ни на какие, ваша светлость. Их придется обеспечить оружием бесплатно.
— Думаешь, я заплачу за это?
— Разумеется нет, ваша светлость. Мне придется самому это сделать.
— Знаю, ты богат, пан Конрад. Но даже твоего богатства не хватит, чтобы вооружить сотню человек, не говоря о сотнях тысяч.
— Я сказал, что буду делать оружие, а не покупать его. Денег, которые у меня есть, для начала хватит. Потом придется выпускать ходовые товары, чтобы покрыть расходы. Известняк и кирпич, само собой. Возможно, гончарные изделия. Утварь, кувшины, сковороды. Может быть, даже стекло. Здесь я не уверен в специфике, но знаю, это выполнимо.
— Хорошо. Предположим, ты можешь создать такое оружие, и крестьяне будут его носить, но оно ведь останется бесполезным. Толпа крестьян — это всегда толпа крестьян, как бы хорошо вооружены они ни были. Настоящие бойцы порежут их, несмотря на оружие. Поверь мне, я столько раз это видел.
— Разумеется, обучение необходимо. Однако существуют методы, при помощи которых можно за четыре месяца сделать из земледельцев боевой отряд. Я сам через это прошел, ваша светлость.
— Вот как. Но какое отношение все это имеет к моему первоначальному вопросу? Зачем тебе земля?
— Чтобы было, где всем этим заниматься. Города исключаются. Гильдии никогда не позволят мне внедрить новшества.
— Ты неплохо разобрался с гильдиями в Цешине. Одну распустил, а другую заставил заискивать перед тобой.
— Ваша светлость, та история с гильдией сутенеров была всего лишь глупостью с их стороны. Я никогда не хотел иметь с ними ничего общего. Что касается колокольных мастеров, то эти три брата умирали от голода. В Кракове мне бы так не повезло. Здесь я не могу этим заняться. Местные жители преимущественно земледельцы. Мне же нужны постоянные работники.
— Понятно. Можешь идти, пан Конрад.
Немного пошатываясь, я вернулся в зал и осушил еще две кружки пива.
Вскоре я увидел, как Ламберта провожают в покои герцога. Серьезный человек этот герцог.
Праздник заканчивался. Дело шло к полуночи, потому что я видел, как пан Владимир поковылял сменить пана Стефана. Его не было за ужином, и, судя по внешнему виду, он спал в доспехах.
Герцог спустился и взглянул на меня.
— Получим больше, чем потеряем. Я буду присматривать за тобой, мой мальчик, но земля твоя.
Я чуть не потерял сознание.
Наедине и как-то грубо граф объявил пяти девушкам, что они отправятся со мной. Это были те, которые, по его мнению, вели себя не в соответствии со своим социальным положением. Всю ночь Кристина радовалась будущему путешествию. Она не понимала, что ее вышвыривают.
Я не сожалел. Я намеревался поднять миллион смышленых детей «над их статусом», и к черту все правила этого темного времени!
Все же мне было как-то грустно. Я был счастлив в Окойтце, но моя работа здесь закончена. Хорошее должно заканчиваться, да и будущее, возможно, не будет таким уж плохим.
Для иммигранта, который прибыл всего полгода назад без гроша в кармане, я неплохо потрудился. Зарождалась приличная система школьного образования, появлялась текстильная промышленность, и были видны проблески промышленной базы.
Если семена, которые я привез, принесут урожай, то это станет началом сельскохозяйственной революции.
У нас была сталь, довольно эффективный медный завод и до неприличия прибыльная корчма.
А теперь я владел сотней квадратных километров земли, которая однажды станет промышленным центром Польши.
Превосходная перспектива, тем не менее всегда грустно уезжать.
ИНТЕРЛЮДИЯ ТРЕТЬЯ
Том нажал кнопку «стоп».
— На сегодня достаточно. Из-за нас они не начинают, а я не хочу, чтобы задерживали балет.
— Хорошо, — согласился я. — Только сначала скажи мне, что пошло не так.
— Не так с чем?
— С планами Конрада. Он кажется умным, компетентным инженером и пользуется поддержкой властей. У него есть сырье и хорошая рабочая сила. Где он ошибся?
— С чего ты взял, что он ошибся?
— Должен был ошибиться! Он пытался начать промышленную революцию на пятьсот лет раньше, а она, видимо, так и не произошла.
— Вся загвоздка в этом самом слове «видимо». Парень, я показываю тебе эту запись не просто так. Ты же знаешь, по сути, мне уже за восемьсот лет. А возможности наших медиков небезграничны. Тебе сейчас девяносто, и я полагаю, ты достаточно взрослый, чтобы быть посвященным в процесс принятия решений в фирме. Однако решения нельзя принимать, не владея полной информацией. Мы никогда не делаем опрометчивых поступков. Время, как-никак, это то, чем мы торгуем. Пойдем поедим.
— Но…
— Никаких но! Хочешь, чтобы балетная труппа ждала?
По пути в банкетный зал Том положил руку мне на плечо и сказал:
— Мне нравится, что Конрад постоянно твердит о социализме, а сам поступает согласно принципам капитализма девятнадцатого века: покупает предприятия, делает их рентабельными, заново вкладывает деньги…