— Душе влюбленной мила природа, — пропел ему один из приятелей.
Авдентов перемигнулся с другими и, облюбовав самое чистое и мягкое местечко, подал сигнал… Жениха схватили и сунули в снег, как полагалось по старинному русскому обычаю. Жених не оказывал даже и малого сопротивления, барахтаясь в снегу, смеялся пуще всех.
— Мягче жениной постели, — сказал он, отряхиваясь:
— Но есть разница в температуре, — определил один холостяк, сбивая с его спины снег.
…Ресторан был полон — инженеры, техники и рабочие с женами, целыми семьями, отдыхали тут. Столы были все заняты, и пришлось ждать, а в это время к ним прибавилось еще пятеро.
В отдельной комнате усадили жениха на самом почетном месте, и каждый заказывал себе что хотел, важно докладывая ему об этом:
— Не будет ли с вашей стороны возражений?
Авдентов пожалел, что с ним нет Степана Зноевского, любителя всяких увеселений, и ему стало немного грустно в этом чужом пиру… «Американец» до сих пор не ответил ему на письмо и ничем не напоминал о себе, хотя и клялся — черт! — писать часто.
В пестрый веселый разговор за столом врывались сухие цифры процентов, но и они были так же значительны для всех, как и будущее начальника гавани, который прощался со своим холостячеством и менял одну свободу на другую.
Один развернул газету, и жених, расставляя бутылки, спросил, что пишут в «Правде».
— Тебя поздравляют… с законным браком, — сказал Авдентов.
— Ну?! — по-актерски изумился он, высоко подняв брови. И тут же перемахнул на другое: — А слыхали, друзья, об английском заводе недалеко от Лондона?.. с нами одновременно начали строить… не вышло… Заводик проглотил у них двадцать миллионов рублей — и теперь законсервирован. Штальмер говорит, будто бы никак не могут дорыться до материка под Темзой, чтобы положить фундаменты для силовой станции и других тяжелых сооружений… Детские сказки! Кто в них поверит!
Он кое-что еще рассказал о мертвеющих корпусах заводов в других странах; вести были свежие, и его спросили, откуда вычитал он.
Начальник сослался на журнал, приобретенный им сегодня, и передал его Михаилу.
Авдентов начал читать вслух… ухудшение экономической конъюнктуры, начало нового кризиса, снижение деятельности мировых гигантов автостроения. Упадок сбыта, Форда выживают из Англии, облагая огромным налогом; его просто гонят, потому что он опасный конкурент. Он покупает тогда участок земли в Италии для завода, но министр устно запрещает стройку — там тоже боятся, выживают Форда и, по-дружески приятно улыбаясь, указывают на дверь…
Автор писал дальше о советском рынке, емкость которого безгранична. Не кончив этой статьи, Авдентов вдруг умолк: страница мгновенно приобрела лицо с карими острыми глазами, с улыбкой хитреца, с крылатыми и темными бровями… Оно лукаво подмигивало Авдентову, захваченному врасплох: «Знай наших. Мы сюда не спать и не глазеть приехали…»
Авдентов проглотил эту пилюлю, но от нее было только приятно внутри, как от рюмки доброго вина, выпитого с самым лучшим другом…
Он потер лоб и еще раз посмотрел на фамилию автора. Внизу страницы, чуть в уголке, стояло скромное: «С. Зноевский».
Так вот как напомнил о себе Степан, мистер Знойсон, ловелас, любитель приключений, сумасбродная, золотая голова!..
В продолжение всего вечера Авдентов чувствовал себя так, словно рядом с ним пировал, острословил и хохотал Степан.
Под хмельком молодые люди заспорили потом об уравнениях Максвелла, легших в основу всей электротехники, потом — о романах Поля де Крюи и даже о «Крейцеровой сонате», которую недавно, готовясь к свадьбе, прочитал жених. Авдентов утверждал, потягивая шампанское, что фраза «Жена ученого должна быть больше матерью, чем возлюбленной», принадлежит Крюи, а жених опять спорил, — и в наказанье посылали его в буфет за папиросами. Авдентов пожалел его и пошел с ним.
У буфета Сережка Бисеров загружал свои карманы яблоками, а поодаль от него, под высокой пальмой, стояла девушка в красном берете, кутаясь в меховой воротник.
— Ну как живем? — спросил его Авдентов, хотя сегодня в литейке встречались десяток раз.
— Все в порядке. Живем. Отмаялись. Квартира двадцать семь метров, простор, честное слово!..
— Теперь и жениться можно, — улыбнулся Авдентов, мысли которого шли по прямой.
— Уже… на днях просватался… Вон моя женка. Не узнаете?
Под пальмой стояла Настя Горохова. Заметив, что Авдентов и Сергей глядят на нее, Настя зарделась, не зная — подойти ли к ним, или ждать тут, у двери, а когда оба подошли к ней, неловко протянула руку Авдентову. Тот смотрел на нее странно внимательным взглядом, потом сказал: