Дымогаров выскакивал из кабины, поднимал покрышку и долго рылся, обшаривая раскаленные части. Но это не помогало. Сегодня к ее старческой немощи прибавился еще и «кашель», — оглушительные выстрелы из выхлопной трубы пугали прохожих: они оглядывались, бросались с дороги на тротуар. Особенно действовало это на женщин.
Так, стреляя, точно из винтовки, Дымогаров ехал к заводу, качаясь на жестком сиденье, когда машина, скрипя, переползала через бугры и впадины дороги.
В полдень, поставив машину в гараж, он направился в литейку, чтобы еще раз попросить Штальмера и заодно уж внимательней присмотреться к условиям работы.
Влево от шихтового двора вела дверь в литейку, откуда несся грохот и стук машин, где-то поблизости выло пламя. Дымогаров, войдя в цех, остановился, оглушенный этими звуками. Ему показалось полутемно здесь: массивные переплеты конструкций; большие серые ковши, налитые металлом, ползущие в глубь цеха от вагранки, поднимавшейся подобно черной башне, — заполняли огромное пространство цеха, затрудняя доступ света.
У одной из электропечей толпилась группа людей. Их голосов не было слышно, но по беспокойным движениям, жестам и лицам шофер понял — случилось что-то! Он подошел ближе и, увидел Штальмера; рукава синей рабочей блузы у него засучены по локоть, кепка сдвинута на затылок.
Инженер прошел мимо шофера и не узнал его. Дымогаров стал в сторонку, чтобы не мешать, но чтобы и не упустить из виду Штальмера, быстро перебегавшего с места на место. Тут появился новый главный инженер завода Степан Аркадьевич Зноевский, вызванный срочно по телефону. Его окружили рабочие, потом он о чем-то говорил со Штальмером, не выпуская изо рта дымящейся трубки. Выслушивая его объяснения, Зноевский смотрел мимо Штальмера и только кивал, чуть опустив голову.
У печей дежурил Майколов. Зноевский взял у него журнал плавки и, прослеживая весь процесс с начала до последней минуты, водил по строчкам концом трубки, а Майколов стоял рядом — в синем комбинезоне, в кожаной черной кепке, надежного сложенья и ума человек, — с потным лицом, потемневший от копоти и пыли; он был удручен неудачей настолько, что плохо управлял своей речью:
— Степан Аркадьевич, разобраться надо… тут не моя вина, потому что… другой металл… Я предупредил Штальмера.
— Успокойтесь, Майколов. — Они стояли у окна, поодаль ото всех, и слов их никто не мог услышать… — Вы когда заявляли, что металл вам подают жесткой марки?
— В начале смены.
— На складе не были сами?
— Нет, не был.
— Напрасно не проверили… Вам что сказал Штальмер?..
— Я заявил ему, что этот металл для отливки блоков не годится, а он по телефону сказал: «Другого металла нет на складе. Ведите плавку на этой марке. Только строже выдерживайте режим. К концу плавки мне позвоните…» Я три раза звонил ему.
Штальмер подошел, чтобы дать Зноевскому свои объяснения, если тот потребует:
— После вас, Степан Аркадьевич, дело у нас пошло хуже, — сказал он, напрягая голос. — Страшно подумать: мы срываем важнейшую кампанию.
— Стахановское движение — не кампания, Штальмер, а новый метод повседневной работы, новое отношение к труду, машине и времени. Это движение народа, — в очень вежливой форме разъяснил Степан Аркадьевич и потом, не изменяя тона, спросил: — Лично вы что предлагаете?
Штальмер развел руками:
— Люди не умеют работать… да, не умеют, хоть и стыдно сознаться.
— На складе нет металла?
— Я спрашивал, мне сказали, что — нет… Может, недоразумение?
— Идите, выясните и доложите мне, — распорядился Зноевский.
Он ничего не сказал Майколову, решив зайти сюда через полчаса, когда будут брать последнюю пробу, и направился в формовочное отделение. Его интересовала третья машина «Осборн», стоявшая на ремонте, — ее-то и облюбовал Степан для своего опыта.
Варвара Казанцева и Настя Бисерова проворно заполняли формы, а когда земля из бункеров не шла, брали с пола свои деревянные колотушки и били в железные стенки.
— Эти палки я скоро отберу у вас, — сказал он, пролезая тесным проходом к третьей машине.
— Это как то есть? — с недоумением обернулась Настя. Она по опыту знала, что без такого приспособления она не выработает и половины. — А что мы будем делать без них?
— То же самое, только быстрее.
— Пробовали! — отмахнулась Настя, не прекращая работы. — Вы сами же придумали их, а теперь — отобрать? Этот номер вам не пройдет! — Она качала головой и улыбалась, сознавая свою силу, с которой должен посчитаться и главный инженер. — Что наше, то уж наше?.. Просили тогда Штальмера что-нибудь приспособить, чтобы сподручнее было, он обещал, да так и сейчас думает. — Она взглянула на Казанцеву, чтобы вступилась за эти палки, без которых пока нельзя обойтись.