Интересна в романе и попытка решить проблему личного счастья. Герои А. Патреева чаще всего утрачивают счастье по своей вине, что немаловажно для полноты характера, ибо «вина» придает положительному персонажу своеобразие живой, земной личности. Особенно органичен в этом плане образ Насти Гороховой. Выросшая среди «невзгод и бедности», привыкшая всего в жизни добиваться «сама», своим упорством и волей (недаром она одна из первых возглавила ударную бригаду на Автострое), это «волевое», жесткое отношение к жизни Настя переносит и на свои семейные отношения, что в интимном «дуэте» двоих уже оборачивается произволом и мелочным самоутверждением, неуважением и даже пренебрежением к любимому человеку. Рассказывая о несостоявшейся семье Насти Гороховой и Сергея Бисерова, А. Патреев как бы предвосхитил уродливые последствия неверно понятой эмансипации, — впрямую мы столкнулись с ними лишь в последние двадцать лет.
В «Инженерах» А. Патреев обратился ко многим проблемам, значение которых не устарело и по сей день: становление социалистического сознания, нравственно-социальное и политическое значение труда, природа мещанской психологии, любовь и семья, новые и вечные принципы морали… И все эти проблемы писатель пытался дать не отдельно, а в тугом узле противоречий живой человеческой личности. Верно, что не всегда ему это удается, бывает и так, что психологический анализ подменяется декларациями, лозунгами, содержание которых и справедливо, и благородно, и соответствует запросам времени — но не «растворено» в поведении, в судьбе живой личности. Так, например группа молодых инженеров спорит о роли искусства при социализме, иные из них выступают против эстетического прагматизма, но — разговор повисает в воздухе, ибо о самих этих людях мы ничего не знаем, кроме малозначащих и беглых деталей.
Из уст инженера Михаила Авдентова мы слышим важные для понимания идейного смысла романа фразы: «работа, работа, осмысленная, упорная… — это и есть романтика инженера»; «укрупненные измерители надо применять нам прежде всего к себе», но сам этот персонаж (несмотря на солидную словесную «площадь», ему отведенную в романе) написан схематично, приблизительно, потому и воспринимаешь его высказывания не сердцем, а умом, не эмоционально, а как важную, значительную, но все-таки лишь информацию о высоком уровне нравственных критериев советской технической интеллигенции первого поколения.
Другое дело — начальник Автостроя Борис Дынников; его характер предстает боле планомерным и объемным, он весь — плоть от плоти своего времени, целеустремленный, сжатый, как пружина, показанный в самых различных ситуациях мирной «войны» — на строительных прорывах, на производственных совещаниях и в семейных конфликтах, в идеологических схватках с врагами разных мастей и масштабов. И когда Борис Дынников, двадцатисемилетний начальник гигантской стройки, говорит: «Задача инженера-руководителя и состоит в том, чтобы сжать время втрое, впятеро — и найти самое важное решение», это говорит именно он, неповторимый человек Борис Дынников, в которого веришь сердцем, и вместе с ним говорит неповторимая, зрелая молодость нашей страны.
Весьма значительное место в романе занимает изображение идеологической борьбы 30-х годов. Борьба с правым и левым оппортунизмом носила, как известно, отнюдь не отвлеченный, не теоретический характер, а имела самое непосредственное, самое практическое значение для решения экономических проблем, а в конечном итоге, и для судеб социализма, для сохранения и упрочения советского строя. Воссоздавая атмосферу идеологических и классовых битв 30-х годов, А. Патреев широко вводит в свой роман образы скрытых врагов Советской власти. Особенно ярко и выпукло написаны характеры тайных троцкистов Нигая, инструктора крайкома Рохлиной, редактора автостроевской газеты Гайтсмана, инженера Штальмера, бывшего колчаковского офицера, а ныне «парикмахера» Ивана Забавы, раскулаченного трактирщика Мартына Мокроусова.
Справедливости ради стоит отметить, что сюжетная линия Ивана Забавы выглядит растянутой, перегруженной ненужными, а порой и явно мелодраматическими подробностями, а «тройственный союз» — Штальмер, Гайтсман, Иван Забава — художественно неубедителен, как и его быстрое разоблачение.
И все-таки, при некоторых эстетических просчетах и упущениях, обращение А. Патреева к изображению идеологической борьбы 30-х годов свидетельствует о политическом темпераменте художника; а само изображение, лишенное даже налета облегченности, а напротив, серьезное, глубокое, с пониманием силы и изворотливости противника, — не только воссоздает перед нами атмосферу ожесточенной классовой борьбы уже далекого прошлого, но по-своему еще раз напоминает о тех опасностях, которые окружают страны социализма и на исходе XX века.