Многие инженеры пытались найти выход из положения собственными силами: уже с конца 1920-х гг. стали появляться инженерные строительные кооперативы (инжкоопстрой), строившие, приобретавшие и ремонтировавшие дома. В Киеве 60 железнодорожников в 1926 г. основали такой кооператив, намереваясь за год-два возвести пятиэтажный дом на 40 трех- и четырехкомнатных квартир. И в Ростове-на-Дону образовался кооператив, построивший пятиэтажку на 26 квартир, а еще одно товарищество приобрело участок земли, на котором 57 его членов также планировали строительство пятиэтажного жилого дома{1216}. Взяв новый курс в политике относительно инженеров, государство стало поощрять эти кооперативы и даже поддерживать их деньгами. В 1931 г. они получили 10, а в 1932 г. — 20 млн. руб. на приобретение стройматериалов. Если в 1931 г. существовало всего пять таких кооперативов с 2 500 членами, то уже в 1932 г. их число выросло до 71, число входивших в них ИТР превысило 35 000 чел., а находившийся в их распоряжении капитал составил в общей сложности 30 млн. руб.{1217} В харьковский кооператив, построивший дом в 1932 г., входили 2 000 инженерно-технических работников{1218}. В Свердловске горсовет принял решение о строительстве в 1932 г. пяти 50-квартирных жилых домов для ИТР, в финансировании которого участвовали кооперативы{1219}. ИТР завода «Красный экскаватор» приобрели коробку жилого дома, три года стоявшего недостроенным, и завершили отделочные работы{1220}. Правда, все подобные проекты сталкивались с теми же проблемами, что и любая другая стройка: дефицитом, воровством и произволом местного начальства. Материалы, посылавшиеся для строительства дома ИТР в Грозном, регулярно исчезали в Ростове, не доходя до тех, кому предназначались. Горсовет выделил под строительство участок земли, но не позаботился куда-либо переселить с него прежних жителей{1221} Несмотря на официальное признание жилищных кооперативов, местные власти все время пытались прибрать их дома к рукам. «Частная собственность» инженеров, чаще всего находившаяся в отличном состоянии, поскольку инженеры сами над ней трудились, будила зависть и многим представителям городской администрации казалась легкой добычей. В 1934 г. 26 ИТР «Оргэнерго» в отчаянии написали Сталину, потому что облисполком конфисковал приобретенный их коллективом дом в пользу военного ведомства. Раньше эти инженеры ютились в тесных комнатенках, нередко деля одну кровать на двоих, поэтому покупка дома на 25 квартир стала для них «большим событием», которому они «безмерно» радовались. Они заплатили за него 104 000 руб. и еще 75 000 руб. потратили на ремонт. А по завершении работ вмешались городские власти и отдали 19 квартир военным. Мало того — из оставшихся квартир инженеров тоже выгнали с помощью армии и милиции, не дав им никакого другого пристанища. Квартиры взламывались в их отсутствие, все пожитки выбрасывались на улицу, и освобожденные помещения тут же занимали военные. Пострадавшие жаловались Сталину, что их делом до сих пор не заинтересовались ни горсовет, ни прокуратура, ни наркомат, ни газета «За индустриализацию{1222}. 612 инженеров — членов кооператива «Ударник ИТР» обратились к председателю Совнаркома Чубарю при схожих обстоятельствах. У них грозили отобрать дом по решению арбитражного суда, потому что он якобы построен на государственные средства. Они уверяли, что больше пяти лет посвящали этому проекту все свое время и отдавали все деньги на строительство здания, которое у них теперь оспаривают{1223}. Объединение «Локомотив» жаловалось в 1936 г. председателю В МБИТ, что суд заставил его освободить восемь купленных в 1931 г. деревянных домов и отдать их, ничего не получая взамен, городской администрации, которая добивалась этого с 1932 года{1224}.
Что бы ни гласили предписания и лозунги, инженеров то и дело выдворяли не только из кооперативных, но и из государственных квартир. Инженеры из Эривани сообщали, что их жилищные условия постоянно ухудшаются, поскольку старых домов сносят больше, чем строят новых, а жильцов при этом переселяют или подселяют к кому-нибудь. Активист и ударник Абагьян в результате принудительного переселения потерял три четверти жилплощади. Его новое жилище оказалось не только тесным, но и таким ветхим, что ему посоветовали половину вещей хранить в другом месте, дабы не перегружать несущие конструкции. Так, глядишь, скоро и гостей к себе не велят приглашать, а не то полы провалятся, возмущались эриванцы{1225}. Особое внимание привлек к себе случай, когда инженеров-железнодорожников выгнали из общежития, чтобы превратить его в административное здание. ИТР переселили в дом, настоятельно нуждающийся в ремонте, без канализации, без отопления и с дырявой крышей. Только после протестов в «Правде» общежитие было специалистам возвращено{1226}. Уезжая в командировку, инженер не мог быть уверен, что, вернувшись, найдет свою комнату в целости и сохранности. Бывало, соседи или начальство за это время отхватывали от нее кусок, иногда даже кухню{1227}. В документах ВМБИТ есть, например, дело инженера Колесникова: соседи, пока он отсутствовал, сломали стену, отделявшую их от его третьей комнаты, дверь из этой комнаты в его квартиру заделали и кого-то там поселили{1228}. «Инженерный труд» сообщал, что в Днепропетровске жилуправление в отсутствие инженера Рубиновича вышвырнуло из квартиры его жену. И у инженера Трошина комнату, где он проживал с женой и двумя детьми, отобрали, когда семьи не было дома{1229}. Инженеры как ученые имели право на дополнительную площадь под кабинет или библиотеку, но у них часто ее оспаривали{1230}. К примеру, инженер Бойко, которому полагалась дополнительная площадь, попал под суд за незаконное присвоение помещений{1231}. Огромную проблему представляла не только нехватка жилья, но и его качество{1232}. Состояние квартир, где жили ИТР Краматорского завода, констатировало ВМБИТ, не выдерживало никакой критики: ни водопровод, ни канализация, ни даже общий туалет во дворе не действовали. Из-за отсутствия угля для отопления в квартирах стояла температура ниже нуля{1233}. В основном именно новостройки представляли собой печальную картину, поскольку часто сдавались в эксплуатацию с недоделками, а халтура в строительстве стала повседневным явлением{1234}. Специалист Макеевского металлургического завода Нелепов жил в наполовину недостроенном доме, где полы вздувались волнами, окна не закрывались, стены облезали, крыша протекала, туалет был во дворе, а мусорных баков не имелось вообще. Газета Наркомтяжпрома даже не особенно ругала тов. Базилевича, который, промучившись шесть месяцев в таких условиях, на шесть дней забастовал{1235}. Дом ИТР завода им. Калинина со 180 квартирами на 500 чел. уже при его приемке имел много недостатков, и через год после официального окончания строительства там все еще не сделали отопление{1236}. Секретарь Брянского МБИТ Сайко обращался в Центральную комиссию по строительству жилья для специалистов, к председателю ВМБИТ Прокофьеву и в наркомат, призывая ни в коем случае не допускать приемки и заселения домов с недоделками, поскольку недостатки, существующие на момент сдачи дома, как правило, в дальнейшем никто не исправляет. Он приводил в пример дом в Брянске, где так и не оборудовали котельную и жителям, по-видимому, предстояло навсегда остаться без горячей воды{1237}. Впрочем, даже если правительственная комиссия отказывалась принять дом, желаемого результата это не приносило, чему свидетельство — история дома специалистов в Иваново. Хотя он не был принят, в условиях острой нехватки жилья ИТР туда все-таки въехали и теперь страдали от усугубляющихся со временем строительных дефектов, писали жалобы и не получали от властей ни денег, ни стройматериалов, поскольку дом считался «готовым». Плохое качество малярно-штукатурных работ в этом здании стало объектом сатиры в печати: в Иваново, дескать, появились странные люди в заляпанных известью костюмах; когда их спрашивают, кто они, выясняется, что это «избранные представители науки и техники», вселившиеся в новый дом специалистов, где со стен осыпается штукатурка. Кроме того, там дымили печи и не работала вентиляция. Из ста квартир только в тридцати установили ванны и только в двадцати двух положили паркет{1238}. Не лучше обстояло дело и с меблировкой: в квартирах часто отсутствовало самое необходимое, а руководство отказывалось выделять инженерам деньги на покупку хотя бы кровати, стола и стула{1239}. Наконец, существовала еще одна весьма распространенная и постоянно обсуждавшаяся проблема. Инженеры нередко жили очень далеко от работы и, за неимением транспорта, вынуждены были одолевать несколько километров пешком{1240}.