Что еще нового? Создали новую конструкцию приводов системы управления защиты реактора. Кстати, как это ни странно звучит, ОКБ «Гидропресс» является также их поставщиком. Это изделие, в котором более 850 компонентов. Одна из самых ответственных составляющих ядерного реактора. Была жесточайшая конкурентная борьба, нам твердили, что, мол, не справитесь с его промышленным производством, а мы в 2001 году поставили на иранскую АЭС «Бушер» первый комплект полностью! Выиграли тендер на производство приводов для пятого и шестого блоков болгарской АЭС «Козлодуй». Поставили оборудование для АЭС «Куданкулам» в Индии. И в России, конечно, есть спрос.
Идем дальше. Парогенератор старого дизайна — хотя и с увеличенными габаритами, но внутри много изменений. Я должен сказать, что эволюция парогенератора бесконечна, потому что оборудование, у которого есть две среды — вода и пар, — работает в очень сложных условиях. Дальше. Главные циркулярные насосы — новые. Как автомобилисту, мне бы в голову, например, не пришло вместо масла залить в двигатель воду и смазывать водой подшипники. Дурь? Да, дурь, но именно это мы сегодня исповедуем: в гермооболочке не должно быть горючих веществ. Мощные двигатели и подшипники требуют развитой системы маслоснабжения, а кабели там есть по 6000 вольт, и не дай бог случится пожар. Поэтому масло поменяли на воду.
Что еще? Впервые удалось разместить на стенке корпуса реактора образцы-свидетели металлокорпуса. Благодаря этому изменение свойств металлокорпуса под воздействием нейтронного потока и температуры будет определяться с большей точностью.
И, пожалуй, главное новшество постчернобыльского поколения АЭС заключается в том, что нельзя осознанно причинить непоправимый вред станции. Есть физическое разделение каналов, причем у нас — четырехкратное дублирование систем безопасности вместо принятого во всем мире трехкратного. Как эти системы работают? Есть такое понятие — безопасный отказ. То есть любая неисправность направлена на то, чтобы обеспечить безопасность. Если датчик отказал — это предупреждение, и мы говорим, что случилось плохое событие и надо готовиться к остановке блока.
При всем при том, конечно, есть громадное количество распорядительных документов, и оперативный персонал, безусловно, ими пользуется. И сейчас мы сдаем все больше и больше экзаменов по так называемой культуре безопасности, суть которой заключается в том, что любой оперативный персонал должен отвечать за свои действия.
Самый перспективный конкурент Инжинирингового дивизиона «Росатома» — JNPC, Цзянсуская корпорация ядерной энергетики. Китайцы делают у себя все проекты, которые на сегодня существуют в мире. Наш проект воплотили, французский, на очереди — американский. Само собой, их конечная цель — технологии. На «Тяньване» они стремились получить технологию любыми способами, хотя по контракту на сооружение первой очереди ее передача не была предусмотрена.
В принципе, в том, чтобы делиться знаниями, я ничего страшного не вижу. Работы всем хватит, желающих построить у себя АЭС много — от Марокко и Египта до Финляндии. Но тем не менее я хочу сказать: копировать атомные блоки поколения «3», «3+» очень сложно, почти невозможно. В нашем деле есть масса подводных камней и нюансов, незнание которых чревато последствиями. Казалось бы, бери да повтори. Я сам, когда ко мне приходит, допустим, пьяный сантехник, думаю: «Уж я-то — конструктор реакторных установок — лучше сделаю!» Ничего подобного! Он знает, как затянуть, как лен обернуть и прочее. И я часто смотрю и только удивляюсь: он пьяный, а мотнул, поплевал, крутнул — и все в порядке, система работает без вопросов. А я закручиваю, закручиваю — и соседей залил.
Так что, когда выпускаешь проект, много чего остается за пределами документации, как я говорю, — то, что впиталось в стены «Гидропресса». Может быть, эти нюансы передаются в разговорах ветеранов отрасли с молодыми кадрами.
2014 г.
БЕЛОЕ СОЛНЦЕ ПУСТЫНИ
Владимир Павлов «Интеграция — дело тонкое»
Первый раз я приехал в Иран в 1999 году. Все только начиналось, и не было ни рабочей документации от проектной организации, ни ясной концепции, как производить эти проектные работы, с использованием каких исходных данных по оборудованию — тех, что от Siemens остались, или данных для аналогичного российского оборудования? На эту тему шли довольно творческие диспуты, а на блоке тем временем происходил демонтаж явно непригодного оборудования. Достраивался купол реакторного отделения, кровля машзала и ряд других объектов, которые не были закончены при немцах или попросту были повреждены. Так, во время боевых действий, которые шли в Иране, сильно пострадала защитная оболочка. Бетонная двухметровая оболочка — гермозона — вообще отсутствовала.