К уникальности проекта можно отнести и само место его расположения. По климатическим условиям таких площадок в мире немного: здесь и сейсмичность района, и повышенная влажность, и содержание хлоридов в атмосфере, то есть все те факторы, которые необходимо предусматривать при реализации проекта.
Климат здесь не просто очень жаркий и очень влажный — он изнуряющий. Говорят, что когда-то давно здесь было место ссылки. Но человек ко всему привыкает. В помещениях сразу были установлены кондиционеры, однако основное здание, которое дает охлаждение для всего блока, немцы не довели до конца. Оборудование там было уникальное, нигде в мире таких холодильных машин не было, и поэтому их интеграция стала особо сложной и длительной. Долгое время обходились на объектах временным кондиционированием, это было лучше, чем ничего.
В то же время здесь есть деревни, здесь живут люди. А поздней осенью и ранней весной очень комфортно — что-то вроде нашего черноморского побережья. Можно и в море искупаться, и спортом заняться на площадке в нашем поселке. Так что есть минусы и есть плюсы.
Первый раз мы пускали станцию в морском климате и с использованием морской воды в Китае, и опыт работы на Тяньваньской АЭС был использован на АЭС «Бушер». Это позволило нам избежать ряда несоответствий.
Если все это сложить, то сказать, что АЭС «Бушер» строить сложно, — значит ничего не сказать. Я думаю, вряд ли ранее такой объект сооружался, кроме разве что первых объектов в России, когда тоже все было в новинку, незнакомо и люди учились на ходу. И думаю, что вряд ли когда такой объект у нас еще будет.
Конечно, мы неадекватно оценили сроки, сложности кооперации, политическую обстановку. Но если бы мы начали в те времена новый блок, то, конечно, сделали бы все быстрее даже с учетом блокады вокруг Ирана. Мы бы тогда вообще не связывались с импортными технологиями. Но иранская сторона довольно требовательно настояла на интеграции оборудования KWU, полагая, что это займет меньше времени. Наша промышленность находилась тогда не в самом лучшем техническом положении, чтобы оспаривать эти решения, — прямо скажем, она была в плачевном состоянии, и контракт нам был, конечно, очень нужен.
Характерным примером решения нестандартной задачи может служить ситуация с турбоагрегатом. Немецкие компании планировали поставить в Бушер четырехполюсный турбогенератор с частотой вращения полторы тысячи оборотов, ротор которого получает возбуждение от одной электрической машины. Вписываясь в проект KWU, мы вынуждены были «влезать» в те габариты, которые были оставлены немецкими проектировщиками. Наши подрядчики «Силовые машины» применили решение, к которому они пришли в процессе разработки проекта турбогенератора мощностью 1500 МВт с одномашинным возбудителем. На основе этой разработки был спроектирован и поставлен турбогенератор на 3000 оборотов с напряжением статора 27 кВ и одномашинным возбудителем. Турбогенератор испытали на разгонно-балансировочном стенде и успешно сдали заказчику.
Адаптация турбины под готовый машинный зал также потребовала нестандартных технических находок. Хотя она по многим параметрам аналогична тяньваньской, у нее есть и существенные отличия. Немцы планировали установить тихоходную машину на 1500 об/мин, имеющую два цилиндра низкого давления, а турбина ЛМЗ для условий АЭС «Бушер» (с высокой, 28 градусов, температурой охлаждающей воды и, соответственно, увеличенным давлением в конденсаторе) выполнена с тремя цилиндрами.
Чтобы турбина поместилась в машзале, пришлось уменьшить число подшипников. Получилась так называемая малоопорная конструкция, причем подшипники были разработаны заново, как и цилиндры низкого давления, в которых использованы цельнокованые роторы. Также специально для Бушерской станции (как и для АЭС «Куданкулам») были изготовлены направляющие рабочие лопатки новой формы — саблевидные, что примерно на процент повысило эффективность турбины. Как и генератор, турбина перед отгрузкой была успешно испытана на заводском стенде.
Формат «под ключ» подразумевает, что все монтажные работы выполняются «Атомстройэкспортом» и его подрядчиками. При этом ответственность полностью лежала на нас. Заказчик осу ществлял только функцию контроля. Объем работ и обязательства при таком контроле значительно выше, чем при контроле работ по контракту о техсодействии.
К тому же после Чернобыля атомная энергетика не развивалась во всех направлениях два десятка лет, и мы просто-напросто потеряли ряд функционалов. С этой проблемой мы столкнулись в Китае и потом в Бушере. Например, нехватка квалифицированных специалистов по тепломонтажным работам на тот период была очень больной темой. И Ростовский блок сталкивался с ней, и Бушер. Но где Ростов, а где Бушер?