В финансировании была долларовая и риаловая составляющая. С иранскими риалами мы работали на площадке. Какое-то время было очень плохо с долларовым финансированием, почти год не было поставок из России. Соответственно, резко сократилась численность персонала на площадке. Мы потеряли людей. Организации их откомандировывали и назад не присылали, люди направлялись на другие объекты. Процесс восстановления потенциала был сложным.
За 2007–2008 годы поменялись все заместители руководителя, все начальники отделов. Сменились практически все руководители монтажных организаций. Рост численности персонала начался только осенью 2008 года.
Но времени в этот тяжелый период не теряли, за счет риалового финансирования в 2007 году очень хорошо подтянули общестроительные работы. Много сделали по территории площадки АЭС. Я считаю, что площадка выглядела образцово.
Взаимоотношения с заказчиком — отдельная тема. Многим иранским специалистам пришлось преодолевать серьезнейший психологический барьер при производстве ПНР — поменять психологию заказчика или в лучшем случае помощника и перейти на позицию работника, допущенного к самостоятельной работе. Долго иранцы не могли принять ситуацию, что, например, разрешения на начало этапов ввода блока, включая получение разрешения на эксплуатацию, должна получать не российская сторона, а иранская эксплуатирующая организация. Нужно было видеть и изумление в их глазах, и смену настроения по этому поводу. Начался процесс перехода ответственности, процесс взросления заказчика, так что очень много времени и сил уделяли работе с ним в этом плане. Знаковым событием стало своевременное введение в эксплуатацию полномасштабного тренажера (ПМТ), наличие которого внесло важнейший вклад в обучение иранского и нашего персонала. Полученные знания и навыки, совместная работа на ПМТ были бесценны.
Часто управленческие совещания на достаточно высоком представительском уровне превращались в технические, а технические, в свою очередь, — в университетские семинары по физике реактора, турбиностроению, электротехнике, гидродинамике… Приходилось вспоминать и то, что было не до конца постигнуто или забыто еще в стенах института. Эти просветительские совещания вселяли в специалистов заказчика уверенность.
Произошли перемены и в самом Бушере. Когда-то у моих друзей, которые ездили сюда в конце 1990-х годов, занимались интеграцией, отзывы о провинции были не очень приятные. За десять лет произошли большие перемены. Бушер преобразился. Построены отличные освещенные дороги, замечательные набережные… Может, не только атомная станция повлияла? Может, просто время идет вперед? Но, уверен, вклад строительства АЭС в этот прогресс очевиден.
В заключение скажу: достройка и ввод в эксплуатацию АЭС «Бушер» — серьезнейшее достижение России. Кроме того, реализация проекта позволила пережить не лучшие для нашей отрасли времена. Я рад, что участвовал с коллегами в этом проекте.
Конечно, нельзя забывать, что главное в любом деле — это люди. Сегодня с нами уже нет Куклина Валентина Захаровича, Семиной Татьяны Николаевны, Скрипичникова Валерия Алексеевича… Благодарность и вечная память им. Одну из улиц в новом поселке энергетиков иранцы назвали именем Куклина.
И еще. В определенном смысле действующая АЭС — это один из гарантов политической стабильности в этом сложном регионе. Ура нам!
2010 г.
Юрий Цой «Белое солнце пустыни»
Готовность строительной части реакторного отделения иранской АЭС, турбинного, вспомогательного реакторного здания и здания, связанного с аварийным энергоснабжением, была около 90 %. То есть очень высокая. Конечно, после военных действий в строительной части остались многочисленные повреждения, которые нужно было устранять, но это оказалось самой простой задачей. А вот когда мы вплотную занялись вписыванием нашего оборудования в немецкую строительную часть, оказалось, что и реактор не влезает, и горизонтальные парогенераторы некуда втискивать, и турбина длинновата для выделенного помещения, и прочее, и прочее…
Тут надо объяснить, почему мы вообще ввязались в эту затею и в очередной раз оказались первопроходцами. Было много объективных причин, но была и субъективная. Все-таки вышли мы все из Советского Союза и к дизайну европейских помещений и иностранных машин даже в начале нового века были все еще непривычные. А здания, построенные немцами, выглядели очень хорошо. Подкупил нас — и министра, и многих, кто принимал решение о стройке, — красивый, скажем так, фасад этих конструкций. В те годы все, кто заходил в эти здания, просто не мог не залюбоваться тем, что осталось от KWU1 1 Kraftwerke Union, подразделение Siemens. — Прим. ред.: красивый бетон, ровные стенки… У нас так не строили. И вот этот «евроремонт» всех и подкупил. Да еще такое стильное, красивое, эффектно упакованное оборудование остается. А то, что оно внутри проржавело, этого же сразу не увидишь. И вот таким образом было принято решение все-таки пойти навстречу требованиям иранцев и попытаться применить конструкции, здания, сооружения и оборудование KWU в нашем проекте.