Юстиниана эта военная неудача не охладила, а подвигла к новым действиям против Дамаска. Он обратил свой взор на остров Кипр, считавшийся по договору с халифом общим владением обеих держав, — налоги с его населения делились между Дамаском и Константинополем поровну. Своим единоличным решением василевс переселил киприотов в пределы своей империи, на полуостров Кизик и в другие местности Малой Азии. Таким образом, Абд-аль-Малик лишился податей с Кипра, что было весьма чувствительным для казны Дамаска. Правда, и халиф не остался в долгу и выпустил золотую монету собственной чеканки, чем привел Константинополь в великое негодование. Сил на ведение крупномасштабных военных действий ни у той, ни у другой стороны не было. Но вражда от этого не утихала.
2
Размышляя над всеми перипетиями отношений, сложившихся между Дамаском и Византией, Сергий сидел в глубокой задумчивости, маленькими глотками отпивая вино из своего кубка. Павел Клеоз, закончив рассказ, тоже молчал, ожидая совета друга.
— Расскажи, Павел, как в Иерусалиме поживает учитель моих детей преподобный Косма? — неожиданно спросил Сергий, подавая знак Софронию, чтобы он подлил вина в кубок.
При упоминании имени монаха Космы Софроний весь превратился в слух.
— Вот уже полгода, — вздохнул Павел, — как преподобный Косма мирно почил о Господе и захоронен в святой обители, где пользовался большим уважением и почетом всей братии.
При этих словах Павла у Софрония к горлу подкатил комок, рука дрогнула, и темно-багровое вино полилось на белую скатерть. Он тут же упал перед Сергием на колени:
— Прости меня, мой господин, за эту оплошность, но монах Косма мне был очень дорог. — И Софроний, не выдержав, заплакал.
— Встань, мой верный Софроний, — воскликнул Сергий, обнимая голову своего слуги, — я знаю, как печальна для тебя эта весть. Поверь мне, Софроний, что и для всех нас это скорбное известие. Иди, мой добрый слуга, на сегодня ты свободен, глубокая скорбь любит одиночество, а вместо себя пришли кого-нибудь другого.
Павел, не ожидавший такой реакции, с недоумением взирал на всю эту сцену. Когда управитель вышел, Сергий пояснил:
— Софроний, верный и преданный слуга, вот уже более десяти лет служит в моем доме. Я выкупил его у сарацин вместе с монахом Космой. Они любили друг друга, как родные братья. Когда Косма ушел в монастырь, Софроний очень скорбел от разлуки, но пойти с ним в монастырь не мог. Он женат на моей служанке Фавсте, у них двое детей. Да и все мы любили смиренного инока. Пусть упокоит Господь его душу! Он был добрым наставником моим сыновьям.
Какое-то время Сергий молча перебирал нефритовые четки, вспоминая, как однажды пришел к нему Косма и сказал: «Желание твое, мой господин, исполнилось: благодаря хорошей памяти и непрестанным трудам, твои сыновья в совершенстве постигли всю глубину познания, Бог же умножил их дарования, так что и меня они уже превосходят мудростью, — таким ученикам недостаточно быть равными своему учителю. Дальше их учить не требуется: они теперь и сами способны учить других. Потому, мой господин, я прошу отпустить меня в монастырь преподобного Саввы Освященного, что находится близ Иерусалима. В этой святой обители я сам буду учиться высшей мудрости от совершенных иноков. Та философия, которую я познал, призывает меня к философии духовной, а духовная философия достойней и чище мирской, ибо она и есть то единое на потребу души, о котором говорил Сам Господь».
Наконец, отрешившись от своих печальных воспоминаний, Сергий прервал молчание:
— О, друг мой, благородный Павел! Мертвых воскресить мы не в силах, но верим, что всех их воскресит Господь в последние дни. А вот попытаться спасти нашу христианскую святыню от разрушения мы должны. Хотя это дело мне представляется таким же невозможным, как и воскрешение мертвых. Ведь тебе хорошо ведомо, что наш халиф не привык менять своих распоряжений. Даже не могу представить себе, как можно уговорить халифа отказаться от своего намерения! Надо бы позвать моего сына, он юноша не по годам сметливый, может быть, через него Господь укажет нам правильное решение.
3
Иоанн, войдя в покои, поцеловал руку отцу и почтительно приветствовал гостя.
— Садись, сын мой, и выслушай патриция Павла, принесшего нам печальную весть.
Когда Павел повторил свой рассказ, Сергий спросил сына: