— Прости меня, Иоанн, сын Сергия, за то, что не рассмотрел клеветы на своего честного слугу. Это мой грех, — халиф тяжело вздохнул, признание своей вины ему давалось с трудом. — Но я хочу искупить этот грех. Я возвращаю тебе твой прежний сан и твою должность при дворе. Никто лучше тебя не сможет с ней справиться во всем моем халифате. Ты будешь одним из главных моих советников во всех государственных делах. Если у тебя есть какие-либо личные просьбы, говори смело, я все исполню.
— О, государь мой. Я от всего сердца благодарю тебя за столь высокое доверие к моей мерности. Но не могу принять от тебя столь щедрый дар, и не потому, что держу какие-либо обиды. Нет, никогда. Все, что совершилось, совершилось по великому Промыслу Божью. Я не могу принять эту высокую должность, потому что за исцеление моей руки дал обет уйти в монастырь и служить только одному Богу. Поэтому единственная моя к тебе просьба: отпусти меня на поселение в монастырь близ святого города Иерусалима.
— Хорошо, — вздохнул Хишам, — я обещал выполнить твою просьбу, значит, так тому и быть. Хотя я очень сожалею о твоем уходе. Дай же мне, Иоанн, совет: кого из христиан поставить управлять логофией в Дамаске.
— Достойных людей немало. Среди них я знаю Порфирия Сегору. Он человек благородный и уважаемый среди христиан Дамаска.
— Пусть будет, как ты сказал. Передавай ему все дела и отправляйся в Иерусалим, как ты и задумал. Никто не будет препятствовать тебе. Прощай, Иоанн, и не вспоминай зла, причиненного тебе по проискам твоих же единоверцев.
2
Иоанн с легким сердцем вернулся к себе домой и стал готовиться покинуть Дамаск навсегда. Прежде всего он оформил вольные грамоты всем своим рабам, оделив их деньгами за верную службу. Все слуги были сильно расстроены предстоящей разлукой с любимым господином, так что в доме была обстановка, как на похоронах. Свой роскошный дом Иоанн передал Дамасской церкви, чтобы архиепископ мог его продать, а средства, вырученные от его продажи, передать на нужды церкви, помощь вдовам и сиротам. Многие ценные вещи и драгоценности он сам лично раздал по церквям. В последний день перед уходом в Иерусалим он долго сидел в саду у фонтана и вспоминал свое детство. Здесь они часто играли с братом Космой и здесь впервые увидели своего любимого учителя монаха Косму. Иоанн прошел в дом и стал бродить по комнатам. Вот комната матери. Как часто в детстве он прибегал сюда с какой-нибудь обидой или нечаянным ушибом, и мать гладила его по голове, говорила простые, ласковые слова, успокаивала его. Здесь же в комнате молилась с ним. С ней он выучил свои первые молитвы: «Отче наш» и «Богородице Дево, радуйся». Вот на этом одре, умирая, мать прощалась с ним. Иоанн перешел в библиотеку. Там его секретарь упаковывал книги и рукописи. Всю библиотеку он решил отправить в дар монастырю Саввы Освященного. Затем он прошел в молельную комнату, смежную с библиотекой. На иконе Богоматери сверкала отлитая из серебра рука. Перед иконой на коленях стояли домоправитель Софроний со своей женой Фавстой. При появлении Иоанна они быстро встали с колен и подошли к нему.
— Мы, господин наш, пришли с женой попрощаться с Владычицей Небесной. Завтра будем упаковывать ее.
— Да, Софроний, послужи последнюю службу. Я на тебя надеюсь. Всю библиотеку и эту икону с ближайшим караваном отправь в лавру Саввы Освященного.
— Не беспокойся, мой господин, все будет исполнено, как ты велел. А дому Мансуров мы готовы были служить до самой смерти. Да Бог видать не судил, — при этих словах старый слуга смахнул невольно набежавшую слезу.
Иоанн почувствовал вину перед этими людьми, посвятившими всю свою жизнь служению его дому.
— А может, не спешить с продажей дома? — вдруг встрепенулся Софроний. — Может, там что не так и ты вернешься к нам обратно?
— Ах, добрый мой Софроний, что же может быть не так в монастыре?
— Ну, там ведь тоже люди, не ангелы, — уклончиво ответил Софроний.
— Да как же это получается, мой господин, — сказала осмелевшая Фавста, — столько добра наживали твои родители и деды, а ты все раздаешь даром.
— Так ведь с собой на тот свет ничего из нажитого не возьмешь. Мне-то теперь это зачем, раз я отрекаюсь от мира. Что Господь сказал одному богатому юноше, помните? «Раздай все и следуй за Мной». Вот я и пойду за Христом, моя милая Фавста.