Вину Иисуса первосвященники формулируют расплывчато: «он делает дурное». Им было хорошо известно, как и самому Пилату (римляне располагали своей шпионской сетью, и Пилат, скорее всего, знал об Иисусе, по крайней мере, столько же, сколько первосвященники), что Иисус не помышлял о настоящем, то есть вооруженном перевороте. Но им требовалось устранить его, и причины их беспокойства Иоанн излагает снова и снова. Краткий итог их и кульминация — циничное высказывание Каиафы в 11:49–50. Из вопросов, которые Пилат задает Иисусу в следующем разделе (стих 33), следует, что циркулировали какие–то слухи, именовавшие его «царем». Обвинители настаивают: он заслужил смерть. А правом казнить человека в Иудее располагают лишь римские власти.
Итак, Иисус умер той смертью, какой умирали противники Рима. Он сам сказал, что будет «вознесен», как змей в пустыне (3:14) и, будучи «вознесен», привлечет к себе все народы (12:32). У Иоанна «вознесение» сочетается с «прославлением»: Иисус на кресте во всей полноте раскроет дивное величие спасительной Божьей любви. И здесь два смысла сливаются в один. То значение, которое вкладывает в свои слова Иисус, и то значение, которое вкладывают в свои слова первосвященник и Пилат, — все они совпадают в событии со столькими слоями смысла, что мы обязаны рассмотреть их в разных ракурсах и долго пристально вглядываться, пока начнем понимать, что же рассказывает нам евангелист.
Пока что отметим расставленные им вехи. Наступила Пасха. Пилат не хочет выступать судьей в этом деле. Священники настаивают на казни и требуют, чтобы Пилат взял дело в свои руки. Величайшая юридическая система в истории античного мира и самая возвышенная вера сошлись в средоточии мира (средоточием мира долгое время считался Иерусалим) и в средоточии истории. Вместе они, вслепую, преткнувшись, совершат столь страшное, столь несправедливое и столь бессмысленное преступление, что моральное банкротство обеих этих систем сделается очевидным, как и тот вывод, который мы обязаны сделать, прежде чем двинемся дальше: человек, стоящий в эпицентре этой бури, и в самом деле умирает за грехи мира.
ИОАНН 18:33–40. Царство Мое не от мира сего
33 Тогда Пилат опять вошел в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: Ты Царь Иудейский ? 34 Иисус отвечал ему: от себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне? 35 Пилат отвечал: разве я Иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал ? 36 Иисус отвечал: Царство Мое произрастает не в мире сем; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда. 37 Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего. 38 Пилат сказал Ему: что есть истина ? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем.39 Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху; хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского ?40 Тогда опять закричали все, говоря: не Его, но Варавву. Варавва же был разбойник.
Древний мир лучше разбирался в царях, чем мы разбираемся нынче.
Даже в тех странах, где еще сохранилась монархи, королям и королевам приходится жить и работать внутри тщательно выстроенной структуры. Они давно уже не «абсолютные» монархи, но «конституционные». Они могут помаленьку давить на политику, могут выразить свое предпочтение в пользу одного курса и против другого, но если они отважатся на нечто большее, чем «влияние», народ начнет беспокоиться. Нынче монархи должны соблюдать строго определенные границы
Разумеется, в мире осталось еще много мест, где власть распоряжается диктаторски и даже тиранически, не признавая демократических ценностей. В древнем мире такой способ правления был гораздо более принят. Люди знали, как ведут себя цари (и царицы тоже, но поскольку мы говорим об Иисусе, сосредоточимся на царях). Цари правили народом в соответствии со своими желаниями и даже капризами. Они могли кого–то возвысить, кого–то уничтожить. Они казались всемогущими.