С другой стороны (и в стихах 62 и 63, в самом средоточии нашего эпизода, мы это видим), для объяснения событий Иоанн прибегает к двум ключевым понятиям: он ссылается на вознесение Иисуса и на действие духа. Поначалу может показаться, что таким образом и без того непростая загадка только усложняется. На самом деле это — ключ к тайне.
Вознесение Сына Человеческого (как и в 3:13) означает: постарайтесь привыкнуть к мысли (как бы ни казалась она сложна), что Тот, с кем вы сейчас говорите, чувствует себя дома на небе, как и на земле. Он — гражданин обоих миров, Он — Слово, ставшее плотью. Вот почему — и вполне логично — эта плоть, эта кровь становятся средствами для обретения внутренней жизни Слова. Сама по себе плоть ничего не значит (об этом сказано в стихе 63), но когда во плоти обитает жизнь Бога, Слова, которое есть Бог, есть все основания говорить о ней так, как говорит Иисус. Хотя в пределах Евангелия от Иоанна вознесение остается тайной (Иисус заговорит о нем также в 20:17, но не станет описывать), и здесь, и в других случаях Иоанн подчеркивает, что Слово навеки поселилось не только в «духовной жизни» Иисуса, но и в Его плоти.
По мере того, как разворачивается Евангелие, Иисус будет вновь и вновь говорить о духе. Здесь Он предостерегает против чисто физического истолкования Его слов о еде и питье. Он, как обычно, побуждает слушателей выйти за пределы плоского восприятия Его слов и поступков (например, отказаться от мысли будто награда за верность — бесплатная кормежка) и прорваться на более высокий уровень, прислушаться к заключенному в плоть Слову. Чтобы достичь этого, понадобится помощь духа. Без руководства толпа пребудет в неверии. Двенадцать вроде бы уже достигли такого понимания. Они готовы заявить во всеуслышание, что Иисус–святый Божий, Мессия. Он не только проповедует новую эру, век грядущий, но, по его собственным словам, способствует наступлению Царства Божьего на земле: «У Тебя слова вечной жизни». Иисусу ведомо, что один из ближайших учеников станет предателем, хуже, чем предателем — «обвинителем» (одно из значений этого слова — «дьявол», однако здесь и далее Иоанн имеет в виду юридический термин — Иуда выдаст Иисуса судьям и выступит свидетелем против Него). Но до тех пор Двенадцать — воплощение веры, того принятия, которое требовалось Иисусу: признания, что в Нем, Его словах и делах Бог наконец осуществляет новый Исход, великое движение, освобождающее весь мир от греха и смерти.
ИОАНН 7:1–9. Иисус и Его братья
1 После этого Иисус ходил по Галилее. В Иудею Он не шел, так как иудеи хотели убить Его.2 Когда приближался иудейский праздник Кущей,3 братья Иисуса сказали Ему: — Не оставайся здесь, иди в Иудею, чтобы и Твои ученики увидели чудеса, которые Ты совершаешь.4 Ведь никто, стремящийся к известности, не действует втайне. Если Ты делаешь такое, покажи себя миру.3 Даже Его братья не верили Ему.6 Иисус сказал им: — Мое время еще не подошло, для вас же любое время подходяще.7 Вас мир не может ненавидеть, Меня же он ненавидит, потому что Я свидетельствую о том, что его дела злы. 8 Идите на праздник, Я же в этот раз не пойду, потому что Мое время еще не подошло.9 И Иисус остался в Галилее.
Еврейские общины во всем мире продолжают отмечать праздник Кущей. «Кущи» — это легкие шатры, сооруженные из любого подручного материала на заднем дворе дома или даже на открытой веранде. В них положено в эти дни пировать и даже оставаться на ночь.
Цель этого обычая, как и многих других еврейских праздников, — напомнить народу о том времени, когда предки его блуждали в пустынях и жили в шатрах, палатках, «кущах».
С другой стороны, это сельскохозяйственный праздник, завершающий сбор урожая, в особенности празднуется сбор винограда и оливок. Во времена Иисуса это был один из трех главных праздников (наряду с Песахом и Пятидесятницей), привлекавших в Иерусалим десятки тысяч еврейских паломников. В праздничный обряд входили возжигание светильников, танцы при свете факелов, процессии, завершавшиеся возлиянием воды и вина в Храме. Народ, во главе со священниками, обходил алтарь, размахивая пальмовыми ветвями и плодами цитрусовых деревьев. Этот праздник, подобно Пасхе, оживлял народные упования: наступит час прихода Мессии, освобождения от Рима. Празднование продолжалось целых восемь дней, начиналось и заканчивалось в субботу.