И вот теперь он вновь шёл к ней — по желанию, по привычке, которая появилась за последнюю пару месяцев, по любви. Шёл, хотя и помнил о том портрете на деревянной доске, лежащем на его столе...
Глава III
РЯЗАНСКАЯ КНЯЖНА
В то время, когда Иоанн направлялся на встречу с возлюбленной, та стояла перед иконой Божией Матери и слёзы потоком лились из её глаз. Только что она вернулась от Анны, где беззаботно забавлялась с племянником, до тех пор пока не пришла его проведать сама Мария Ярославна. Дочь её уже несколько недель собиралась возвращаться в Рязань, но её всё что-то удерживало: то матушка не отпускала, то малыш приболел, то Феодосия уговаривала погостить ещё, да и великий князь был рад гостям.
Наконец назначили точную дату отъезда, и вдовая великая княгиня старалась навещать Анну почаще, чтобы насмотреться на неё и на внука перед очередным долгим расставанием. Вот и в этот раз, играя с Иванушкой, который только начал уверенно ходить и всё норовил вырваться из рук, чтобы убежать, схватить что-нибудь, великая княгиня рассказывала об очередных дворцовых событиях и, конечно, не преминула сообщить, что вернулись послы из Италии, привезли хорошие вести, портрет будущей невесты, византийской царевны, и что государь, судя по всему, доволен и посольством, и невестой, и переговорами. Можно, не мешкая, посылать сватов.
— Новая жена появится — тесно тут станет, — рассуждала вдова. — Тогда, коли вновь в гости пожалуете, придётся моим теремом довольствоваться либо в гостевом стоять. Хотя, как знать, может, государь пожелает для неё новые хоромы поставить!
Она говорила, не замечая, как меняется в лице Феодосия, какими неловкими и заторможенными становятся её движения. Благо, дело происходило в декабре, когда дни неимоверно коротки и заканчиваются, едва успеешь оглянуться. Конечно, в комнате горели свечи, но не столь яркие, чтобы страдание человека, написанное на его лице, сразу бросалось в глаза посторонним, тем более что вдовая великая княгиня была занята внуком.
Феодосия изо всех сил старалась сдержать себя, чтобы не разрыдаться здесь же, в комнате. Да, ещё в Рязани она слышала о том, что почти год назад в Москву приезжали из Рима послы, которые будто бы предлагали Иоанну знатную невесту. Она спрашивала об этом возлюбленного, но тот шутил, что невест кругом очень много, впору смотрины объявлять, а ему-то и смотреть ни на кого, кроме неё, Феодосии, не хочется. «Мало ли какие послы с какими предложениями приезжают!» — уходил он от разговора и старался не возвращаться к нему. Но она не могла забыть о возможной сопернице и совсем недавно вновь пытала его: правда ли, что он не собирается сватов посылать за царевной? Иоанн, чуть осерчав, ответил ей, что пока он ничего не знает про гречанку, а стало быть, и речи вести не о чем!
Княжне хотелось тогда же спросить государя, почему же он не желает сделать её своей невестой, но она сдержалась, чтобы совсем не рассердить своего любимого. Тем более что в последнее время, ссылаясь на занятость, он появлялся у неё всё реже.
Всё это время Феодосия не раз думала о том, что, если бы были живы её родители, они, наверное, позаботились бы о её судьбе. А самой... впрочем, находились и для неё женихи. Братец не раз интересовался, не собирается ли она подумать о замужестве, ведь пора уже, но она и представить себе не могла в роли мужа или возлюбленного никого другого, кроме великого князя Иоанна Васильевича. Убедилась в этом, пожив вдали от него — в Рязани. Это была не жизнь, а какое-то нереальное существование, которое тянулось неимоверно долго и непонятно зачем, и заполнить его смыслом не мог даже племянник, которого она, естественно, любила и который стал для неё единственной отрадой во всём её рязанском существовании. Княжна же подтолкнула Анну к мысли поехать погостить к матери, потому что была уже не в силах выносить разлуки, а ехать одной без видимой причины, без приглашения было неловко.