Стефан, несмотря на свой солидный возраст, чуть ли не танцуя от радости после приятного общения с великим князем, быстро долетел до своего приказа, сдал на хранение книгу и вернулся.
У государя в кабинете уже сидели новгородский посадник Василий Ананьин — пожилой человек с солидным брюшком, хитрым лицом и лысой головой, да два ближних боярина Иоанна — князья Иван Иванович Ряполовский и Юрий Патрикеевич, тот самый литовский князь, который когда-то пригласил отца летописца в Московию. Тут же находился на своём скромном месте и дьяк Владимир Гусев с бумагами.
Стефан низко поклонился всем и примостился с листом бумаги в уголке кабинета. Посадник докладывал и, какие пошлины были выплачены великому князю Новгородом за минувший год, сколько соли с варниц продано, какие доходы приносит торговля. Жаловался на московского наместника. Иоанн молча слушал его, лишь постукивание пальца по столу выдавало его волнение. Неожиданно он прервал гостя:
— Мне это не столь важно, на те дела у меня приказы есть. Вот ты мне, Василий Максимович, скажи, что у вас в Новгороде происходит? Вы почему слуг моих обижаете? Почему земли московские грабите, налоги утаиваете? Может, тяжела вам власть Московского государя? Думаете — сразу благодать на вас снизойдёт, как своей волей жить начнёте? Так ведь, освободившись, первым же делом между собой за власть передерётесь! Или не бывало подобного? Помните: издавна предки мои Новгородом повелевали — я это право унаследовал и отказываться от него не собираюсь!
Патрикеев и Ряполовский кивали в такт восклицаниям Иоанна и тоже припоминали обиды, нанесённые новгородцами московским землям.
— Может, ответишь, что собирается дальше Новгород делать? — обратился к нему старый князь Юрий Патрикеевич Литовский, чей отец Патрикей был в 20-х годах в Новгороде наместником московским.
Глаза Ананьина блуждали где-то в стороне от лиц собеседников, он явно избегал этого разговора:
— Я не знаю. Великий Новгород не дал мне о том никаких повелений!
— Заговоры устраивать они умеют, а как отвечать время приходит — они ничего не знают! — разгневался Иоанн, и рука его правая, сжавшись в кулак, несколько раз стукнула по подлокотнику кресла. — Ну так что, бояре, решать будем?
— Думаю, надо предупредить Великий Новгород, чтоб не забывал порядка, для них же лучше дело миром решить, — молвил многозначительно Патрикеев.
— Вспомните, чем кончались для вас все походы великих князей на Новгород! — поддержал Патрикеева князь Ряполовский. — Вновь на коленях о милости просить станете да откупаться. Вам же дороже обойдётся.
— Так и передай, посадник, новгородцам, чтобы вину свою признали, чтобы смутьянов сами наказали, в земли и воды мои не вступали, имя моё держали честно и грозно, по старине, исполняли обет крестный — если хотят от меня правительства и милости. Напомни, что терпению бывает конец, — пригрозил Иоанн.
Однако закончить встречу с новгородским посадником великий князь решил всё-таки по-мирному и потому уже спокойнее добавил:
— Мы тут с боярами посоветовались и решили пожаловать Дмитрию Борецкому, сыну Марфы, вдовы посадника, звание боярина московского. В дар от меня он получит ризы боярские и меч с золочёной рукоятью. Ну и содержание, как положено.
Государь не стал высказывать надежду, что сей щедрый жест утолит властные аппетиты Борецких, отвратит их от пролитовских настроений.
Когда Ананьин, низко поклонившись, вышел, Патрикеев заметил:
— До меня дошли слухи, что Ананьин сам дружбу водит с теми, кто хочет от Москвы отложиться. Потому он и молчит.
— Поглядим, — сощурив свои сверкающие, как лезвие меча, серо-голубые глаза, сказал Иоанн Васильевич.
Спустя несколько дней в Москву пришло печальное известие: 8 ноября 1470 года умер верный хранитель православной веры и мира с Москвой, любимый новгородцами архиепископ Иона. Далее события развивались по заведённому обычаю. Похоронили его новгородцы со многими слезами и молитвами, как было завещано, в Отенском Покровском монастыре. Через десять дней избрали на малом вече у Святой Софии трёх новых кандидатов: духовника Варсонофия, ключника покойного владыки Пимена и ризничего архиепископа Феофила. Положили три жребия на престол, вынули — Феофила. По старине ввели его честно во владычий двор. Вскоре предстояло новому кандидату отправиться в Москву, чтобы пройти традиционный обряд посвящения в архиепископы у гроба чудотворца Петра.