Оцемь быстро покинул Храм Божий и направился к себе домой. “Сара, Сара, подойди ко мне”.— “Оцемь, что случилось?”—”Все, дорогая, я сошел с ума”.—”И что нам теперь делать?—”Я не знаю, но я слышу Его”.—”Кого?”—”Бога я слышу”.—”Ты сегодня…”—”Нет-нет, Сара, но я слышал Его, и как мне быть дальше?”—”Не знаю, дорогой, не знаю”.—”Может, мне отправиться в Иерусалим?”—”Оцемь, решай ты. Если хочешь быть знаменитым, то все зависит только от твоего желания”. — “Дорогая, раз ты не против, то я иду сначала к Иоанну Крестителю”.—”Иди-иди, дорогой, только про меня не забывай, я все-таки тебе жена. Оцемь, когда тебя будут казнить за предательство, то тоже вспомни обо мне”.—”Что ты имеешь в виду, какое предательство?”—”Разве ты не понимаешь, чему мы все поклоняемся? Идолам, и только им, а ты что в голову взял?”—”Слушай, Сара, идол — что-то твердое, а человек — что-то необъяснимое”.—”Что ж, тогда ступай. Только принеси, пожалуйста, побольше денег”.—”Боже, у тебя лишь одно на уме, но я их принесу, довольствуйся ими”.
Долго добирался Оцемь до священного места. Путь его пролегал по берегу Иордана. И вот он увидел большой лагерь. “Нежели… нет, пройду я через лагерь, ведь там люди и, думаю, что они меня не обидят”. Оцемь приблизился к расположенному лагерю. К нему подошло пятеро детей: “Дядя, вы к нам пришли?”—”Дети вы мои, судя По всему, к вам я пришел”.—”Тогда идите вон к тому костру, там Господь восседает”.—”И как вашего Господа звать?” — “Иоанн”.— “Иоанн? Значит я попал по назначению”. Оцемь обрадовался, он уверенно подошел к костру, где находился Иоанн. “Мир вам”.—”Путник, мир и тебе”. — “Я не путник, я искал вас”. Иоанн внимательно посмотрел на Оцемя. “Брат, садись у костра рядом с нами, ибо я вижу, что ты очень добрый”.—”Я не знаю, что вам сказать, но меня внутри что-то тревожит, вот я и решил найти вас”. — “Как имя твое?” — “Оцемь”. — “Я же — Иоанн”. Оцемь встал на колени. “Боже, я о тебе мечтал, я мечтал о встрече с тобой, и вот это свершилось. Сам Господь…”— “Да-да, Оцемь, именно Он вел тебя сюда. Что ты нам скажешь?”—”Я не знаю как и начать”.—”Не стесняйся, здесь все свои”.—”Иоанн, я слышу некий голос, как мне быть?” Иоанн засмеялся: “Будь самим собой, а дальше твой голос — наш Бог подскажет тебе как себя вести”.—”Вам-то легко об этом говорить, а мне трудно, ибо я ничего не понимаю”.—”Оцемь, тогда отдохни, а когда привыкнешь к обстановке, тогда ты станешь нашим и полностью все поймешь”.
Оцемь обосновался в лагере Иоанна. Сначала ему было страшно, но после он привык и, видя все святое, он начал незаметно учиться и запоминать все то, о чем говорят ученики Иоанна.
ИЕРУСАЛИМ. Где-то под утро Варавву разбудил тихий шорох, он поднял голову. “Кто там?”—”А ты кто?”—”Я-я, ишак, а ты?”—”А я осел”.—”Ну раз осел, то входи в мой храм”.—”Варавва!”—”Осия! А почему ты в свой дом крадешься, как мышь?”—”Понимаешь, Варавва, я к этому привык”.—”Ну и молодец”.—”Слушай, а разве тебя не распяли? Ведь слухи в Иерусалиме говорили о том, что тебя…”—”Так, замолчи, ты моя есть казнь”.—”С чего это ты взял?”— “Не знаю, просто чувствую, а может быть, и ошибаюсь”.—”Варавва, а сколько ты пробудешь у меня?”— “А ты что, гонишь?”—”Нет, но когда легионеры оккупировали мой дом, то я испугался”.—”За меня или за себя?” Осия замялся. “Конечно, за тебя и за себя”.— “Что ж, долго я у тебя не задержусь, хотя мне предлагали власти остаться в сыром подвале еще на долгое время, но отпустили”.—”Слушай, Варавва, я возле своего дома видел несколько человек, не за тобой ли они следят?”—”Что-о-о, когда ты их видел?”—”Да вот сейчас”.— Ну, Осия, спасибо тебе, ты все подтвердил. Тогда я сегодня ночью должен улететь от тебя”.—”А что, у тебя крылья выросли?”—”Да нет, но я и без них улечу от этих тварей. Слушай, Осия, когда я улечу, то ты ищи меня где-то в Капернауме или Назарете. В общем, ты обо мне еще услышишь, ибо обо мне все будут говорить. Я избрал эти города специально, ибо из них идут всегда большие караваны с церковной податью, а это уже говорит о богатстве. Только не моем, ибо все будет отдано нищим и бедным. А эти крысы и так обойдутся. У них хранилища набиты, не так как у нас”. — “Варавва, мне страшно за тебя”.—”А мне, Осия, страшно и обидно за людей, за тех, кто живет в нищете и ложится спать голодным”.—”Варавва, мы это с тобой пережили, думаю, и еще мы будем переживать трудности, и не один раз. Слушай, и все же, к чему ты сказал, что я тебя казню?”-“Осия, я не знаю, сказал и все. Так, Осия, в полночь я покину твой дом”.—”А тебя не схватят?”—”За это не беспокойся, ты же меня знаешь с детства. Но когда эти звери придут к тебе и спросят, то скажи им, что я вознесся к Небесам”.— “Куда-а?”—”К Небесам. У меня есть один знакомый, имя Его Иисус, так вот, Он все время говорит о Небесах, что там есть царствие. Вобщем, пускай меня ищут там и больше нигде. Но ежели кто меня найдет, тот со мной и останется там на веки вечные”. Осия от удивления открыл рот. “Варавва, значит там, на Небесах, еще кто-то живет?”—”Осия, я не знаю, но здесь, где-то здесь рядом с нами, в нас самих еще кто-то живет”. Осия начал щупать всего себя. “Ты знаешь, вроде бы я один”.—”Нет, Осия, как говорил мне Иисус, внутри нас что-то еще сидит”.—”Слушай, Варавва, а меня по ночам что-то часто душит”.—”Это вино тебя душит, образумься”. — “А ты?”—”Осия, я старше тебя и пойми, что я твой друг и брат”. Осия замолчал, но после сказал: “Варавва, тогда я слушаю тебя и только тебя”.—”Молчи, Осия, молчи. Я же твой друг и я же разбойник для всех. Но и я же — человек”.—”Варавва, я плачу”.—”Не плачь”.—”Что же мне делать тогда дальше?” — “Осия, тебе остается только ждать”.—”Да сколько же мне ждать? Я могу только смерти своей ждать”.—”Нет, Осия, не твоей, а моей”.— “Варавва, прости меня, но пойми, мне тяжело”.—”Знаешь, Иисус мне говорил, что скоро всем будет хорошо”.— “Он только говорил, а мне жить хочется”.— “Осия, потерпи, — Варавва подошел к Осии, — брат ты мой, понимаю, что трудно, но ведь ты…” Осия опустил голову. “Да, Варавва, я все понял.. И все же, что мне делать дальше?”—”Что хочешь, то и делай”.— “Возьми, меня с собой”.—”Осия, ты жить хочешь?”— “Да”.—”Вот и я хочу, чтобы ты жил, и больше не проси меня ни о чем. Так, уже полночь, эти дьяволы стоят у входа?”—”Да нет, они ушли”.—”Что ж, тогда отдыхаем, но под утро меня здесь уже не будет. Сегодня я пить не буду, но мяса съем, ибо люблю его”. Осия смотрел на своего друга, ему было жалко его, но Варавва не чувствовал этого, он думал о своем, о своей жизни: “Да, Господь, не обидел меня, я здоров, и ум мой принадлежит не мне, а кому-то другому. Господи, но я исправлюсь, хотя он… есть человек”.