Вместо деторождения Санция посвятила себя францисканцам-спиритуалам, называя их своими "сыновьями", а себя — их "матерью"[20]. Она считала себя их защитницей и стремилась сделать Неаполь убежищем для этого движения. Став королевой, она первым делом убедила Роберта начать перестройку церкви Санта-Кьяра, которую отец Иоанны, Карл, впоследствии назвал конюшней. Санция планировала создать на базе Санта-Кьяры двойной монастырь: один для францисканцев (или, как их называли, Меньших Братьев) и один для клариссинок.
Спиритуалы, безусловно, нуждались в помощи, поскольку их бескомпромиссная позиция в отношении бедности противоречила официальной церковной политике, которая заключалась в накоплении как можно большего богатства в кратчайшие сроки. Особенно это касалось Папы Иоанна XXII, чей понтификат совпал с первыми двадцатью годами замужества Санции. Известный тем, что нещадно облагал налогами свою паству, продавал церковные должности тому, кто больше заплатит, и раздавал кардинальские шапки, членам своей семьи, Иоанн спал на подушке, отороченной мехом, и устраивал шикарные пиры, отчеты о которых сохранились в хрониках того времени. Например, на свадьбе одной из двоюродных племянниц Папы гости поглотили "4.012 хлебов, 83 вола, 551 овцу, 8 свиней, 4 кабана, большое количество рыбы разных видов, 200 каплунов, 690 кур, 580 куропаток, 270 кроликов, 40 ржанок, 37 уток, 50 голубей, 4 журавлей, 2 фазанов, 2 павлинов, 292 мелких птицы, 3 фунта сыра, 3.000 яиц, 2.000 яблок, груш и других фруктов; они выпили 11 бочек вина"[21].
Очевидно, что спартанский образ жизни спиритуалов и их настойчивое утверждение, что Христос хотел, чтобы апостолы (и, следовательно, Церковь) жили в бедности, были для папства неприемлемы. С точки зрения Иоанн XXII их движение было не только постыдным, но и опасным. Многие люди начали с опаской смотреть на папский образ жизни и присоединялись к голосам призывавшим к реформам Церкви. Чтобы подавить эту оппозицию, Иоанн XXII издал ряд булл, в которых настаивал на том, что Христос и апостолы не были против владения собственностью и объявляли еретическим убеждение в обратном. Затем, чтобы подчеркнуть твердость своей позиции, Иоанн приказал в мае 1318 года сжечь на костре в Марселе четырех спиритуалов, отказавшихся отречься от своих убеждений.
Однако действия Папы возымели обратный эффект: вместо того чтобы подавить движение спиритуалов, он закалил волю его лидеров и усилил призывы к реформам. Благочестивые францисканцы стекались в Неаполь; Кастель-Нуово был заполнен монахами; одним из руководителей движения был духовник самой королевы Санции. Старшего брата королевы, Хайме Майоркского, одетого в потрепанную хламиду, часто можно было увидеть просящим милостыню на улицах старого города. В окружении Санции даже поговаривали о том, чтобы свергнуть Иоанна XXII и заменить, ее братом Хайме. Поощряемая своими последователями, Санция активно включилась в дебаты о реформах, написав письма как Папе, так и генералу ордена францисканцев. Роберт, находившийся, во время своего пребывания в Арагоне, под сильным влиянием своего наставника-францисканца, и почитавший своего старшего брата, который должен был стать святым за воплощение духовных ценностей спиритуалов, поддержал программу своей жены.
Несмотря на то что она, безусловно, была искренна в своих убеждениях, бешеную деятельность Санции на благо спиритуалов несомненный пронизывал оттенок честолюбия. Вполне вероятно, что королева стремилась к святости. Намек на это содержится в одном из ее писем к генералу францисканцев, в котором она призывает орден принять проповедуемую спиритуалами концепцию бедности. "Я… считаю величайшей милостью, если Бог дозволит мне умереть и стать мученицей за это дело"[22], — писала Санция. Несколькими строками ниже она пошла еще дальше и намекнула на божественное вдохновение, которое, в крайнем случае, могло бы заменить чудо, которое, как знала королева, было необходимым условием для признания святости. "В четверг, 18 апреля, я вошла в маленькую часовню рядом с моими покоями в Кастель-Нуово в Неаполе, где при свете трех свечей до рассвета, при закрытой двери, наедине с телом Христа, которое находилось на алтаре, я предалась ему и после этого начала писать так, как указал мне Господь, без всякого совета, человеческого или земного… написано моей собственной рукой в вышеупомянутый день в Кастель-Нуово… в 1331 году".