Укрощение могущественных группировок Неаполитанского королевского двора потребовало бы талантов самого искусного политика. Ситуация требовала назначения человека, наделенного воображением, чутким суждением, тонкостью манер и способностью быстро адаптироваться к изменчивым условиям. Эмери явно не обладал ни одним из этих качеств. Он до ужаса боялся критики, а больше всего боялся совершить ошибку и заслужить порицание начальства. Поэтому он предпочитал осторожность и промедление, а также неукоснительное следование правилам и инструкциям. На следующий день после его приезда к нему явилась Иоанна, намереваясь в частном порядке принести одиозный обет послушания, который Папа объявил условием ее вассалитета. Но Эмери отказался принять ее обет, сославшись на то, что он еще не сообщил в Курию о своем приезде в Неаполе и не получил конкретных распоряжений относительно своего назначения. Разочарованная, Иоанна в течение следующих двух недель несколько раз возвращалась, чтобы попытаться выполнить это требование, но "он упорствует в своей непреклонности",[112] — ледяным тоном заметила она в письме к Папе. В конце концов Эмери заставил Иоанну и Андрея принести обет послушания на публичной церемонии перед всем двором, и даже после этого не принял их, пока не был составлен и отправлен Клименту на утверждение, точный письменный отчет о произошедшей процедуре. Такое начало не способствовало улучшению и без того натянутых отношений между папским представителем и принимающим его королевством, и Эмери тут же почувствовать враждебность двора. Семья Иоанны умела создавать неудобства другим людям, так что не прошло и нескольких дней, как Эмери уже писал Папе письма, умоляя о переводе.
Но Климент утешил своего легата жалованьем в сорок флоринов в день, а также разрешением брать из казны Иоанны любые суммы, которые Эмери посчитает необходимыми для поддержания образа жизни, подобающего его положению. Папа также предоставил кардиналу право повышать налоги на духовенство и увеличивать свои личные доходы за счет продажи мирских и духовных благ по своему усмотрению, и Эмери смирился со своей задачей. Следующим шагом в сложном ритуале перехода власти от Иоанны к кардиналу было принятие Эмери присяги королевы на верность Церкви, после чего она официально признала бы церковную власть над своим королевством, а управление Неаполем формально перешло бы к легату. Но тем летом Иоанна серьезно заболела, и церемонию пришлось перенести на август. Эта задержка усугубила неразбериху и беспорядки в королевстве, поскольку никто не знал, кто же здесь главный. Правящий Совет был распущен папской буллой еще в ноябре; легат упорно отказывался брать на себя ответственность за Неаполь, пока королева не принесет ему официальную клятву верности; а сама Иоанна, из-за болезни, была недееспособна. Таким образом, в течение примерно двухмесячного периода королевство фактически жило без правительства.
То, что образовавшийся вакуум власти неизбежно приведет к активности различных партий, за нее борющихся, было предсказуемо, но вот то, что именно Андрей захватит инициативу, — нет. Тем не менее, 24 июня Андрей воспользовался бездействием правительства, чтобы отдать приказ об освобождении из заключение трех братьев Пипини, а затем, во второй половине дня, лично посвятил их в рыцари.