Эннодий протянул ей бутылочку с желтой жидкостью.
— Это моча его святейшества, взятая менее часа назад. Нам интересно знать, что вам удастся выявить.
«Стало быть, меня собираются проэкзаменовать. Ну что ж, начало неплохое».
Джоанна взяла бутылочку и посмотрела содержимое на свет. Ее обступили полукругом. Горбатый нос Эннодия приподнялся, когда он следил за Джоанной с коварным любопытством.
Она вертела бутылочку так и эдак, пока не разглядела содержимое как следует. Странно. Джоанна понюхала мочу, задумалась, снова понюхала, опустила в нее палец и попробовала на вкус. Напряжение в зале было почти физически ощутимо.
Джоанна еще раз понюхала и попробовала жидкость. Не оставалось никаких сомнений.
Умная уловка! Они предложили ей мочу беременной женщины, выдав ее за мочу Папы. Перед Джоанной стояла сложная дилемма. Простой священник, к тому же иностранец, она не могла прямо уличить их в обмане. С другой стороны, если она не докажет подмену, ее обвинят в мошенничестве.
Ловушка расставлена очень искусно. Как избежать ее?
Подумав, Джоанна объявила:
— Господь совершил чудо. Через тридцать дней его святейшество должен родить.
Провожая ее из триклиния, Бенедикт трясся от хохота.
— Ну и физиономии были у этих стариков! Едва сдержал смех! — Случившееся доставило ему огромное удовольствие. — Вы доказали свое мастерство и разоблачили их обман, не произнеся ни единого слова обвинения. Превосходно!
Подойдя к спальне Папы, они услышали за дверью хриплый крик:
— Негодяи! Вурдалаки! Я пока не умер! — Послышалось, как что-то упало.
Бенедикт открыл дверь. Сергий сидел на кровати. Его лицо побагровело от гнева. Посередине комнаты валялись осколки разбитой вазы. Священники стояли, испуганно прижавшись друг к другу. Сергий схватил золотую чашу с прикроватного столика и собирался швырнуть ее в несчастных прелатов, но Бенедикт успел предотвратить это.
— Довольно, брат. Знаешь, что сказали врачи? Ты болен, тебе нельзя нервничать.
— Проснулся от того, что они мазали меня елеем. Хотели соборовать, — обиженно проговорил Сергий.
Прелаты возмущенно поправили свои рясы. Это были важные особы. Один из них, в мантии архиепископа, произнес:
— Мы полагали, так будет лучше, учитывая ухудшающееся состояние здоровья его святейшества…
— Уходите немедленно! — прервал его Бенедикт.
Джоанна была потрясена. «Бенедикт, вероятно, могущественный человек, если так грубо обращается с архиепископом».
— Подумайте, Бенедикт, — промолвил архиепископ, — не подвергаете ли вы опасности бессмертную душу вашего брата?
— Вон! — Бенедикт взмахнул руками, словно прогоняя стаю ворон. — Все вон!
Прелаты с негодованием удалились.
Сергий беспомощно откинулся на подушки.
— Больно, Бенедикт. Не могу больше терпеть эту боль.
Бенедикт налил вина из кувшина в золотую чашу и поднес ее к губам Сергия.
— Выпей. Это поможет.
Сергий жадно выпил.
— Еще, — потребовал он, осушив чашу, Бенедикт налил ему еще, а потом и в третий раз. Вино полилось по подбородку Сергия. Он был невысок, но очень тучен. Все его тело было округлым: круглое лицо, круглый подбородок, круглые глаза в отекших складках век.
— Вот, — сказал Бенедикт, когда Сергий утолил жажду — Смотри, что я сделал для тебя, брат! Привел того, кто поможет тебе. Это Иоанн Англиканец, знаменитый лекарь.
— Еще один врач? — недоверчиво спросил Сергий.
Но когда Джоанна откинула покрывала, чтобы осмотреть его, он не сопротивлялся. Ноги у Сергия сильно распухли, растянутая кожа потрескалась. Он страдал тяжелой формой воспаления суставов. Джоанна догадалась о причине, но хотела проверить. Она осмотрела уши Сергия. Да, так и есть: характерные отложения, мелкие известковые наросты, напоминающие глазки краба. Это свидетельствовало о том, что у Сергия острый приступ подагры. Как же врачи не заметили этого?
Джоанна легонько коснулась пальцами покрасневшей, лоснящейся кожи, прощупывая источник воспаления.
— По крайней мере, у этого руки не как у пахаря, — заметил Сергий. Странно, что он не потерял сознания при такой сильной лихорадке. Джоанна проверила его пульс, обратив внимание на ранки на руке от многократных кровопусканий. Сердцебиение было слабое, а цвет лица, после того как прошла истерика, стал синюшно-бледный.
«Господи, — подумала она. — Неудивительно, что у него такая жажда. Они чуть не убили его кровопусканием».