Джоанна обратилась к слуге:
— Принесите воды. Быстро.
Необходимо снять отек, пока он не убил его. Слава Богу, она принесла с собой корень зимовника. Джоанна достала из своей сумки маленький сверток вощеного пергамента и развернула его, стараясь не рассыпать драгоценный порошок. Слуга вернулся с кувшином воды. Джоанна налила немного в бокал, развела в нем две драхмы растертого корня — рекомендованная доза. Затем добавила очищенного меда, чтобы не слишком горчило, и немного белены: это поможет Сергию заснуть. Сон для него — наилучшее средство от боли, а покой даст надежду на выздоровление.
Она протянула бокал Сергию, и тот начал с жадностью пить.
— Ой! Да это же вода! — Он выплюнул лекарство.
— Пейте, — уверенно произнесла Джоанна.
К ее удивлению, Сергий повиновался.
— А теперь что? — спросил он, осушив бокал. — Собираетесь очистить меня?
— Полагаю, вы достаточно настрадались.
— Хотите сказать, что это все? — удивился Сергий. — Выпил, и больше ничего?
Джоанна вздохнула. В ее практике случались такие реакции. В искусстве врачевания здравый смысл и умеренность не ценят. Люди требуют более впечатляющих методов. Чем тяжелее заболевание, тем более жестокими должны быть методы лечения.
— У его святейшества подагра. Я дал ему порошок зимовника, — отличное средство для лечения подагры. Через несколько минут он заснет. Даст Бог, боль и отек пройдут через несколько дней.
Словно в подтверждение ее правоты, дыхание Сергия нормализовалось, он обмяк на подушках и мирно закрыл глаза.
Дверь с грохотом распахнулась. Вошел невысокий, скрюченный человек с лицом задиристого петушка, готового к атаке. Он развернул свиток пергамента перед носом Бенедикта.
— Вот документы, необходима только подпись. — По его одеянию и манере говорить, было видно, что он купец.
— Нет, не сейчас, Айо, — ответил Бенедикт.
Айо энергично затряс головой.
— Нет, Бенедикт, теперь от меня так просто не отделаетесь. Весь Рим знает, что Папа опасно болен. А что если он умрет ночью?
Джоанна с тревогой взглянула на Сергия, но он не слышал этого. Пана безмятежно спал.
Купец потряс перед носом Бепедикта кошельком с монетами.
— Тысяча золотых динариев, как договорились. Подпишите теперь и вот еще. — Он вынул кошелек поменьше. — Тоже ваше.
Бенедикт отнес пергамент к кровати и развернул его на простыне.
— Сергий?
— Он спит, — вступилась Джоанна. — Не будите его.
Бенедикт не обратил на нее внимания.
— Сергий! — Схватив брата за плечо, он резко встряхнул его.
Сергий растерянно заморгал глазами, Бенедикт взял со столика перо, обмакнул его в чернила и вложил в руку Сергия.
— Подпиши это.
Сонный Сергий опустил перо на пергамент. Его рука дрожала, чернила растеклись на пергаменте неровными каракулями. Бенедикт положил на руку брата свою и помог ему вывести подпись.
Джоанна все отлично видела. Этот документ, назначал Айо епископом Алатри. Сделка была заключена на глазах Джоанны, и дана взятка за место епископа!
— А теперь отдохни, брат. — Бенедикт был доволен: он получил то, что хотел, — Останьтесь с ним.
Джоанна кивнула. Бенедикт и Айо покинули комнату.
Джоанна укрыла Сергия, легонько поправив одеяла. Она была настроена решительно. Совершенно ясно, что дела в папском дворце обстоят не лучшим образом. И, похоже, к лучшему ситуация не исправится, пока Сергий доверяет управление своему продажному брату. Задача ее проста: поставить Папу на ноги, вылечив его как можно скорее.
В течение нескольких дней состояние Сергия оставалось тяжелым. Постоянные молитвы священников мешали ему заснуть, и, по настоянию Джоанны, их бдениям был положен конец. Лишь один раз Джоанна ненадолго отлучилась в англиканскую школу за лекарствами; все остальное время она находилась рядом с Сергием. Джоанна пристально наблюдала за его состоянием днем, а по ночам спала на подушках возле кровати Папы.
На третий день отек начал спадать, а кожа — шелушиться. Ночью Джоанна проснулась и увидела, что Сергий вспотел. «Слава Богу, — подумала она. — Лихорадка прошла».
На следующее утро он проснулся.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она.
— Я… не знаю, — рассеянно ответил Сергий. — Наверное, лучше.
— Выглядите гораздо лучше. — Отечность на лице прошла, синюшно-серый цвет кожи исчез.
— Ноги… очень чешутся! — И Сергий начал отчаянно скрести их ногтями.
— Если появился зуд, значит, все хорошо: жизнь возвращается. Но не стоит раздражать кожу, поскольку еще осталась опасность заражения.