— Приют, — задумался Сергий. — Знаю это место очень хорошо. Сам жил там какое-то время, когда умерла моя мать.
— Ваше святейшество, здание превратилось почти в руины, — вставил Мамерт. — Смотреть больно, позор для всего города. Я же готов превратить его во дворец!
— А что станет с сиротами? — осведомился Сергий.
Мамерт пожал плечами.
— Они найдут приют где-нибудь еще. Есть много благотворительных домов, которые примут их.
— Очень тяжело, когда тебя выгоняют из собственного дома, — заметил Сергий.
— Ваше святейшество, новая гостиница станет украшением Рима! Герцоги и даже короли будут рады останавливаться в ней!
— Для Бога сироты не менее дороги, чем короли. Не Христос ли сказал: «Блаженны нищие, ибо им принадлежит царствие Небесное»?
— Ваше святейшество, прошу учесть мое предложение. Подумайте, сколько пользы Риму принесет такое здание!
Сергий покачал головой.
— Не допущу сноса сиротских приютов. Прошение отклоняется.
— Я протестую! — решительно заявил Мамерт. — Ваш брат и я уже обо всем договорились. Все проплачено.
— Проплачено? — Сергий изогнул бровь.
Бенедикт сделал знак, чтобы Мамерт замолчал.
— Я… я, — Мамерт поднял глаза, подыскивая слова. — Я сделал пожертвование, очень щедрое пожертвование алтарю Святого Серватия, чтобы ускорить строительство.
— Тогда ты получил благословение, — заметил Сергий. — Такая щедрость всегда вознаграждается, и ты будешь меньше страдать в жизни вечной.
— Но…
— Благодарим тебя, Мамерт, за то, что обратил наше внимание на плохое состояние приюта. Ремонт его станет нашей первостепенной задачей.
Мамерт открывал и закрывал рот, словно рыба на берегу. В последний раз взглянув на Бенедикта, он вышел из зала.
Сергий подмигнул Джоанне, и она улыбнулась ему в ответ.
Бенедикт заметил, как они переглянулись. «Так вот откуда дует ветер», — подумал он и отругал себя за то, что не обратил на это внимание раньше. Сейчас было самое подходящее время года для сбора урожая с папского суда. Бенедикт, увлеченный делами, упустил из виду, что этот иноземный священник стал оказывать значительное влияние на его брата.
«Ничего, — успокоил он себя. — То, что сделано, можно переделать. У каждого свои слабости. Главное — выяснить, в чем его слабости».
Джоанна спешила по коридору в главный зал триклиния. Как личный врач Сергия она должна была ужинать за его столом. Эта привилегия позволяла ей внимательно следить за всем, что ел и пил Папа. Состояние его здоровья все еще оставалось неустойчивым. Переедание могло привести к новому приступу подагры.
— Иоанн Англиканец!
Она оглянулась и увидела Аригия, мажордома дворца. Он направлялся к ней.
— В Трасгевере сильно заболела женщина. Вас вызывают к ней.
Джоанна вздохнула. Уже трижды за неделю ее вызывали по таким делам. Новость о том, что она лечит самого Папу Сергия, разлетелась по всему городу. К величайшему неудовольствию общества врачей, Джоанна стала пользоваться популярностью.
— Почему не вызвать врача из школы? — предложила Джоанна.
Аригий нахмурился. Он не привык, чтобы ему противоречили. Как мажордом дворца Аригий имел право контролировать все вопросы. Но этот молодой и дерзкий чужестранец, казалось, не желал ничего понимать.
— Я уже дал слово, что вы придете.
Джоанна рассердилась. Он слишком самоуверен. Строго говоря, как личный врач Сергия она не должна подчиняться Аригию. Но спорить Джоанна не стала, поскольку вызов был срочный, хотя и несвоевременный.
— Хорошо, — согласилась она. — Возьму сумку с лекарствами.
Прибыв по указанному адресу, Джоанна увидела большой дом в стиле старинного римского дворца. Слуга провел ее через несколько смежных двориков и сад во внутреннее, помещение, богато украшенное мозаикой, лепниной и росписями, создающими эффект удаленных комнат и большого пространства. В необычной комнате приятно и сладко пахло спелыми яблоками. В дальнем ее конце стояла кровать с пуховыми перинами, окруженная горящими свечами, как алтарь. На кровати томно возлежала женщина.
Такой красавицы Джоанна никогда не видела. Она была прекраснее, чем Ричилд, и даже чем ее мать Гудрун.
— Я Мариоза, — пропела женщина сладким словно мед голосом.
— Госпожа, — запнулась Джоанна, онемев перед такой безупречной красотой. — Я Иоанн Англиканец, пришел по вашему вызову.
Мариоза улыбнулась, довольная произведенным впечатлением.
— Подойди ближе, Иоанн Англиканец, — манил ее сладостный голосок. — Или ты собираешься осмотреть меня оттуда?