Тут в его спину между ребрами вонзился кинжал. Не успев сообразить, что случилось, Джеральд упал на землю. Он удивился, что боли нет, только по спине течет что-то теплое.
Над головой Джеральда раздавался звон металла. Гвардейцы пришли на выручку и бились с бунтовщиками. «Надо им помочь», — подумал Джеральд и попытался дотянуться до меча, но не смог пошевелить рукой.
Джоанна подняла голову и увидела, как Джеральд устремился за возмутителями спокойствия. Она заметила, что остальные гвардейцы последовали за ним, но группа людей из толпы преградила им путь и окружила, словно действуя по чьему-то указанию.
«Это ловушка!» — поняла вдруг Джоанна. Она закричала, чтобы предупредить Джеральда, но крик ее заглушила взволнованная толпа. Джоанна повернула коня, чтобы последовать за Джеральдом, но епископы держали его под уздцы.
— Отпустите! Отпустите! — кричала она, но они держали коня. Джоанна беспомощно наблюдала, как мятежники окружили Джеральда, схватили его за пояс и стащили с коня. Она видела, как взметнулись его рыжие волосы, когда он упал.
Соскочив с коня, Джоанна побежала, пробиваясь через толпу испуганных псаломщиков. Когда она добралась до обочины дороги, толпа уже расступилась, давая дорогу гвардейцам, которые положили перед ней безжизненное тело Джеральда.
Она опустилась перед ним на колени. Из уголка его губ тонкой струйкой текла кровь. Джоанна быстро сняла палий и приложила к ране на спине Джеральда, пытаясь остановить кровотечение. Бесполезно. За несколько минут плотная ткань пропиталась кровью насквозь.
Их глаза встретились. Его проникновенный взгляд был полон любви и понимания. Джоанна испугалась, как никогда в жизни.
— Heт! — крикнула она, схватив Джеральда за руки, словно ее прикосновение могло предотвратить неизбежное. — Не умирай, Джеральд! Не оставляй меня!
На губах его появилась улыбка.
— Моя жемчужинка! — произнес он слабым голосом, будто доносившимся издалека.
— Держись, Джеральд! Держись! Мы отнесем тебя во дворец, мы…
Джоанна почувствовала, что он уходит еще до того, как началась агония, и тело обмякло у нее в руках. Она склонилась над ним, гладя его волосы, лицо. Он лежал с приоткрытыми губами, глядя неподвижными глазами в небо.
Невообразимо, что он ушел. Даже теперь его дух удалялся от нее, словно череда зеркальных отражений. Она увидит ею снова, если постарается. Джоанна подняла голову и огляделась. Если Джеральд рядом, он подаст ей знак. Где бы он ни был, Джеральд даст ей знать.
Джоанна ничего не видела и ничего не чувствовала.
— Он предстал перед Богом, — сказал Дезитерий.
Джоанна не шелохнулась. Пока она держала Джеральда за руки, он все еще был с ней.
Дезитерий взял ее за руку.
— Давайте отнесем его в церковь.
Услышав его слова, она тупо повиновалась. Джеральду не следует лежать здесь, на дороге, на виду любопытствующей толпы. Нужно воздать ему почести, которых он достоин. Это все, что она могла сделать для него теперь.
Джоанна осторожно опустила его на землю, закрыла ему глаза и сложила руки на груди, чтобы гвардейцы могли унести его.
Поднимаясь на ноги, Джоанна почувствовала такую боль, что, задыхаясь, рухнула на землю. Все тело содрогнулось от судорог. Внутри она ощутила сильное давление, словно на нее свалился огромный груз. Давление переместилось ниже, пока Джоанне не показалось, что она разорвется пополам.
Ребенок! Он хочет выйти.
— Джеральд! — Из груди ее вырвался страшный крик боли.
Джеральд не мог ей помочь. Она осталась совсем одна.
— Deus Mistreatur! — воскликнул Дезитерий. — Папа одержим дьяволом!
Люди завыли и закричали от ужаса.
Ауриан, изгоняющий дьявола, поспешил к ней. Окропив Джоанну святой водой, он торжественно произнес:
— Exorcizo te, immundissime spiritus, omnis incursio adversarii, оmnе phantasma…
Все обратили взоры к Джоанне, ожидая, что злой дух выйдет из нее через рот или ухо.
Она издала последний крик, боль внезапно прекратилась, и под ней растеклась огромная красная лужа.
Голос Ауриана затих, наступило напряженное молчание.
Из-под подола просторной белой рясы Джоанны, теперь пропитанной кровью, появилось маленькое синюшное тельце преждевременно рожденного младенца.
Первым пришел в себя Дезитерий.
— О чудо! — крикнул он, упав на колени.