В поисках денег на создание типографии Гутенберг встречает майнцкого бюргера – Иогана Фуста. Фуст был богат. Об этом бесспорно свидетельствуют по тем временам очень крупные суммы, вложенные им в дело Гутенберга. Этот бюргер состоял членом церковного суда св. Квинтина, – почетное место для человека с обеспеченными доходами. Брат его Якоб Фуст был видным городским деятелем и в 1462 г. занимал пост бургомистра Майнца. Семья Иогана Фуста состояла из его жены Маргариты, двух сыновей Иогана, носившего духовный сан, и Конрада, который принимал участие в типографском деле отца и, наконец, дочери Христины, впоследствии жены компаньона Фуста – Петра Шефера.
22 августа 1450 г. между Гутенбергом и Фустом был заключен договор о субсидировании последним дела изобретателя. Этот договор, роковой для Гутенберга, обеспечил появление первой печатной библии и положил начало широкому распространению книгопечатания.
Иоган Гутенберг. Уважаемый господин Фуст, я рассказал вам о своем новом искусстве, о его великом будущем. Вам остается решить – хотите ли вы поддержать дело, угодное богу.
Иоган Фуст. Воздадим божье богу, а кесарево – кесарю. Я силен в богословии, юнкер Гутенберг, мой сын, если свершатся желания мои, будет викарием, а может быть и выше. Вам нужны деньги, уважаемый Гутенберг?
Гутенберг. Слава ожидает вас, Фуст. В недалеком будущем мы на всех книгах будем печатать имя Иогана Фуста.
Фуст. Хотя мы, немцы, по природе своей простоваты, но мы понимаем наши выгоды. Что может дагь ваше дело, Гутенберг?
Гутенберг. Мне необходимо на первое время немного – 800—1000 гульденов. Ваши деньги вернутся быстро, быстрее, чем вы можете предполагать.
Фуст. Тысячу гульденов! Уважаемый Гутенберг, у меня нет таких денег. Я не могу отдать вам все свои сбережения. Знаете, пословица говорит – несчастна та мышь, у которой только одна норка.
Гутенберг. Полноте, Фуст, верные люди сказали мне, что денег у Фуста куда больше. Мое дело принесет большие доходы.
Фуст. Доходы – это будущее и неопределенное будущее. Сколько процентов вы обещаете мне на сумму, которую я вложу?
Гутенберг. Я не знал, что буду иметь дело с ростовщиком.
Фуст. Не надо волноваться, уважаемый юнкер. Продолжим наш разговор. Я не страдаю корыстолюбием.
Гутенберг. Мы напечатаем библию. Господь…
Фуст. Оставим Господа. Торговое дело приносит большие барыши. Я знаю людей, которые получили свой капитал обратно возросшим в пять и более раз.
Гутенберг. Торговля связана с риском, можно приобрести богатство, а можно и все потерять.
Фуст. Недавно мне предлагали…
Гутенберг. Перестаньте, Фуст. В торговле сейчас застой. Я знал, что вы заговорите об этом. Даже итальянские купцы жалуются на плохие дела. В Германии, нашем отечестве, положение еще хуже. Ремеслом вы не станете заниматься, уважаемый Фуст.
Фуст. Хорошо, мои условия: я даю 500 гульденов на устройство предприятия Из 6 % и ежегодно по 300 гульденов на его ведение.
Гутенберг. Согласен.
Фуст. А прибыль?
Гутенберг. Фуст получает половину прибыли. Фуст. Маловато.
Гутенберг. Но изобретение мое…
Фуст. А я даю капитал. Много вы добились до сих пор с вашим изобретением, юнкер. Потом – риск. Ведь нас может постигнуть неудача.
Гутенберг. Неудачи не может быть. Вы держали в руках изданные мною книги.
Фуст (подумав). Согласен. Гутенберг. Потом я хочу иметь уверенность… Фуст. В чем, дорогой Гутенберг?
Гутенберг. В том, что в случае успеха, созданное мною деле – мое детище не будет брошено, скажу прямо – не будет отнято у меня. Должны быть гарантии, условия…
Фуст. Никаких условий.
Гутенберг. Как? Это ваше последнее слово? Фуст. Последнее. Я знаю дела майнцких бюргеров, Гутенберг. Вам не к кому сегодня обратиться, кроме Фуста.
VII. ФУСТ ШЕФЕР
ВCE печатные произведения, выпущенные Гутенбергом, сохраняют в тайне имя издателя, не отмечено в них место и время выхода книги.
Впервые в последнем творении изобретателя «Католиконе» (латинский словарь с грамматикой Иогана Бальбуса) сказано:
«Эта превосходная книга „Католикон“, – в год вочеловечения господа 1460, в славном городе Майнце, принадлежащем достославному немецкому народу, который по милости бога столь возвышенным духовным светом и свободным милостивым даром другим народам земли предпочтен и возвеличен – напечатана и окончена без помощи тростника, стиля или пера, но посредством чудесного согласования и соразмерности патронов и форм».
Трудно установить, что заставляло Гутенберга – неизменно отказываться от упоминания своего имени в напечатанных им книгах. Возможны разные объяснения: боязнь многочисленных кредиторов, страх перед церковью, которая неизвестно как примет появление нового искусства, скромность Гутенберга. Наконец, может быть, просто эта мысль не приходила в голову изобретателю.
Иоган Генсфлейш-Гутенберг неосторожно оставил незаполненной первую страницу истории изобретения книгопечатания, об этом, в ущерб Гутенбергу позаботились другие. Книги его ближайших преемников возвестили миру об их успехах и о славе семьи Фуста, которая создала новое великое искусство.
Сначала Фуст, а потом Шефер появляются на страницах печатных произведений, как претенденты на славу и почет.
Вскоре после смерти изобретателя Петр Шефер делает первую еще робкую попытку прославить своего тестя.
В заключительной части книги «Institutionen Justinians», напечатанной 24 мая 1468 г., Шефер помещает стихотворение, написанное по его заказу Иоганом Фонсом. Это стихотворение говорит о двух майнцких Иоганах – первопечатниках, очевидно подразумевая Гутенберга и Фуста.
Потомки Фуста и Шефера унаследовали их типографское дело.
Проходят годы, сменяются люди, предается забвению прошлое, и сын Шефера Иоган смелее говорит о бесспорном праве деда и отца именоваться изобретателями книгопечатания, для него Гутенберга уже не существует вовсе.
В издании 1 503 г. Иоган Шефер гордо называет себя наследником семьи, которая изобрела книгопечатание. Шесть лет спустя, в книге «Enchiridion seu breviarium Moguntinum» Иоган Фуст именуется изобретателем нового искусства.
Наконец, в «Compendium annalium Francorum» аббата Третимиуса дано развернутое изложение прав семьи Фуста-Шефера называться бесспорными и единственными наследниками славы:
«Напечатана и закончена эта хроника в 1515 г. … в благородном и знаменитом городе Майнце, в стенах которого изобретено искусство печатания, Иоганом Шефером, внуком покойного доблестного человека и майнцкого бюргера Иогана Фуста, первого изобретателя названного искусства, который, наконец, в 1450 г., в 13 индикцию правления августейшего короля Фридриха III и славного майнцкого архиепископа Дитриха Шенк фон Эрбах, начал обдумывать и изучать искусство печатания и в 1452 г., с помощью бога, полностью его освоил, чтобы поставить производство печати с помощью и вследствие многих необходимых открытий Петера Шефера, своего слуги и приемного сына, которому он отдал в жены свою дочь Христину в достойное вознаграждение за столь многие работы и открытия. Но оба они – Иоган Фуст и Петер Шефер держали свое искусство в тайне, причем они обязывали клятвою своих помощников и слуг ни коим образом ничего не разглашать об этом искусстве, пока, наконец, в 1462 г. искусство не было помощниками разнесено по многим странам и получило немалое распространение».
В руках семьи Фуста-Шефера печать обернулась против своего творца и вонзила ядовитое жало забвения в его Ахиллесову пяту – необъяснимое замалчивание им своего имени в собственных книгах.