Граф перебил его нетерпеливо и резко:
– Мне нет дела до ваших трудов!
– Вспомните, брат, мы играли вместе детьми.
– Земли, которые вы получили подкупом и ложью, должны быть мне возвращены, а вы обяжетесь клятвой впредь прекратить ваши происки. Вот мои условия.
Дружелюбный и даже заискивающий тон аббата изменился, он заговорил отрывисто и грубо, словно подражая собеседнику.
– Берегитесь брат, за моими плечами стоит всемогущая церковь!
– А за моими – королевская и княжеская власть!
– Попробуем договориться, – снова мягко произносит аббат: – придвиньте стул свой ближе, я что-то стал плохо слышать брат! – И дальше: – Помните, граф, папа Григорий отлучил императора Генриха и император шел в Каноссу.
– Хорошая компания встретила его в Каноссе – клятвопреступник Гильдебранд и распутная Матильда. Поистине Генрих был слеп и труслив.
– Вы заблуждаетесь, брат, Генрих был трезвым политиком, а слепы вы. Я подниму на вас пылающий духовный меч и железный меч мирской.
Я умею не только носить рясу, но и биться с врагом. Негодяю и еретику не будет пощады. Нашему курфюрсту давно нравятся ваши замки, а горожан я уже поднял против вас.
Судорога пробежала по лицу графа, глаза налились кровью.
– Змея, ты не только жалишь исподтишка, но и смеешь бросаться на меня открыто. Мой меч со мной и ты не выйдешь отсюда живым, прежде… – граф взялся за богатую рукоять.
– Спокойствие! – прошипел монах, скрывая руку на груди под рясой. – Я держу в руке кинжал и прежде чем ты справишься со своим длинным мечом, ты будешь мертв, брат. Мы прячем под скромной черной одеждой не только грешную плоть нашу, но и стальные клинки на страх врагам, а подвалы монастыря скрывают запасы оружия для будущей битвы. Спокойствие брат! – Отпустив руку аббат дважды стукнул по столу.
В комнату вошло несколько монахов. При неосторожном движении одного из них глухо звякнуло оружие, зацепившееся за косяк двери.
Лица братьев были Снова бесстрастны и невыразительны, граф сидел повернувшись к окну. Аббат заговорил громко и ровно, как бы кончая долгую, согласную беседу.
– Итак, мы договорились, любимый брат мой. Я советую тебе очень обдумать мой совет и поступить, как я сказал. Нам всем грозит опасность. Крестьяне доведены до отчаяния насилиями и поборами светских владык. Они готовы восстать, брат мой, мои монахи лучше знают тайные мысли земледельцев, чем твои многочисленные слуги. Гнев восставших обрушится на рыцарей, но не пощадит и монастырей, ибо бедняки будут искать богатств и не побоятся даже гнева господня. Вот опасность, которую нам надо совместно отразить. Вы молчите, брат? – с легкой насмешкой закончил аббат, – вы утомились с дороги, в монастырской гостинице вам приготовлены комнаты.
Выйдя от аббата брат Эвзебий направился в скрипторий. В большом светлом помещении за столами сидели десять переписчиков. У высокого стола в середине комнаты монах читал вслух священное писание, братья писали под его диктовку. Эвзебий, проходя, склонил голову перед большим распятием у входа и приблизился к среднему столу.
В это время из двери, которая вела в смежную библиотеку, просунулась голова брата Иогана – хранителя библиотеки, живые веселые глаза осмотрели переписчиков и Иоган вышел, он был весел и доволен.
– Братья, видели ли вы замечательную библию из славного города Майнца. Радуйтесь, тяжкому труду вашему приходит конец. Сказали мне, что новое искусство книгопечатания во много убыстряет труд изготовления книг и делает его во много крат дешевле. Размножатся священные книги, как песок морокой, и потекут по земле, как воды весенние. Чудо это огромно и необъяснимо!
– Ложь, визгливо и пронзительно закричал Эвзебий: не бог, а сатана, завладевший Майнцем, сотворил эту богомерзкую книгу. В костер эту книгу и слава нашему высокому труду.
– Если миряне изготовят столько книг, сколько песчинок, кто же купит наши книги? – тоном вопроса сказал один из монахов. Слова его прозвучали веско и все молчали.
Библиотекарь понес поражение, Эвзебий смотрел на него презрительно и торжествовал. Иоган, заклятый враг переписчика, ибо библиотекарь учен и при покровительстве аббата пишет труд: «О кознях и коварствах демонов против людей». В нем, между прочим, сказано: «Укушение блох и вшей производится демонами. Если кто-нибудь сказал бы мне прежде такую штуку, я назвал бы его полоумным. Но теперь я знаю это наверное по моему собственному долголетнему опыту». Брат Эвзебий завидует ученому человеку.
Звон колокола созывает братию в капитульный[62] зал на совещание.
Длинные деревянные скамьи пестрят отдельными черными пятнами, зал постепенно заполняется. Тихо перешептываются монахи, словно беспрерывно перевертываются страницы огромной книги.
Внезапно все встают и сгибаются в поклоне – в зал вступил аббат. Опираясь на высокий посох с загнутым внутрь концом, медленно идет к своему месту неограниченный владыка монастыря.
Аббат поднимается на возвышение и без того крупная его фигура кажется еще грандиознее, лицо спокойно и невыразительно, трепещущая братия никогда не знает часа, когда грянет гром. Садится аббат и вокруг него приор, камерарий,[63] апокризарий[64] и целарий.[65]
В полном молчании у аналоя один из братьев читает житие святого, память которого празднуется в этот день и потом главу из правил жизни монашеской.
Чтение окончено.
Голос аббата: – Поговорим о нашем ордене.
Несколько мелких дел разобрано и тогда неожиданно аббат поднимается:
– Брату Эвзебию было сегодня видение и он молил моего дозволения поведать о нем. Облегчим душу брата.
Эвзебий трудно втащил на возвышение свое грузное тело, осмотрелся кругом, мигая узкими глазками и начал так:
– Братья, вчера в дормитории[66] было жарко и душно, ибо его еще продолжают топить, несмотря на наступление весны. Брат Иоган-библиотекарь сильно храпел и мешал мне заснуть. Брат Иоган всегда храпит неимоверно, должно быть грешные мечтания смущают его в часы ночного отдыха.
Зубы аббата скрипнули: – Дурак! – не сказал, а тихо выдыхнул он. Переписчик самодовольно усмехнулся и продолжал.
– Итак, сон долго не смыкал мои усталые глаза, наконец я впал в забытье. Вдруг слышу тихие шаги приближаются к моему ложу и рука тяжело ложится мне на грудь. Ночной пришелец заговорил и слова его падали, как каменные плиты на мерзлую землю. Страшно мне было братья!
Все стихло, слышно было, как далеко на реке пел перевозчик. Эвзебий блаженствовал, впервые он центр внимания всего монастыря.
«И сказал сатана, да, да это был он, я узнал его. – Шум, многие ужаснулись, но кто-то тихо, но ясно проговорил: – Хорошо, что брат так толст, а то бы дьявол унес его с собой в преисподнюю».
Другой голос: – А как он, выглядел?
Эвзебий понял неудачу и беспомощно остановился. Легкий смешок. Стук посоха владыки установил тишину.
– Сатана сказал, я царь и владыка земли, мне поклонятся народы. Долго теснили меня, но ныне наступает час торжества. Подвластными мне силами магии и чародейства слуги мои выковали новое оружие которым завоюют тысячи тысяч. Все преграды падут перед ним, как стены иерихонские от звука труб. Слово мое услышите и будете думать, что это речь вседержителя, великий соблазн пройдет повсеместно. Вы, укрывшиеся в монастыре, не спасетесь также, незаметно проникну к вам и смущу братию. Ждите, завтра буду с вами.
Как спелая рожь от порыва ветра, дрогнули ряды монахов. Стон вырвался из чьей-то груди, многие вскочили, шепча молитвы.
63
Камерарий, Апокризарий, Целарий – должности в католическом монастыре.
Камерарий ведал одеждой монахов.