В государстве отсутствовал центр, из которого осуществлялось бы управление герцогствами, княжествами, марк-графствами, графствами и церковными владениями (часть из них – с епископами, которые также были и князьями, а часть – с епископами, которые находились под властью князей). Каждый местный правитель мог надеяться на то, что он полностью захватит власть и не будет никому подчиняться. Как сказал герцог Рудольф IV из династии Габсбургов, «я и сам намерен стать в своих землях и папой, и архиепископом, и епископом, и архидьяконом, и дьяконом». В 1366 году аббат Мангольд Райхенаусский арестовал пятерых рыбаков за браконьерство на Боденском озере, собственными руками выдавил им глаза и отправил восвояси в Констанц, не опасаясь того, что ему отомстят.
В государстве отсутствовал центр управления герцогствами, княжествами, марк-графствами, графствами и церковными владениями.
Города, подобные Майнцу, были словно разменные монеты: правители обменивали, продавали, отдавали или брали их в залог. Но в 1400 году, когда в Германии было уже более 30 городов с населением, превышавшим 2 тысячи человек, это стало сложно. А поскольку воспротивились и сами горожане, преобразовавшие свои общины в предприятия, стали зарождаться классовые противоречия.
Началась неразбериха: представьте себе эдакий балканский конфликт, только раз в десять мощнее. В 1400 году около 400 мануфактур, каждая из которых преследовала свои собственные экономические и династические интересы, образовали своего рода политический конгломерат, подобный питательной среде на предметном стекле микроскопа, позволяющего наблюдать за непрерывным перемещением клеток, их ростом, объединением и разделением. Цели участников далеко не всегда были ясны, поэтому об управлении ими не могло быть и речи.
Однако всегда находились те, кто был полон решимости взять бразды правления в свои руки. Крупные землевладельцы, прежде всего Виттельсбахи, Люксембурги и Габсбурги, использовали все средства для укрепления своей власти: от мирной торговли и браков до грабежей с применением силы, убийств и войн. При этом рубежи владений не были постоянными, особенно когда речь шла об окраинах, поскольку на границе находились французы, швейцарцы и итальянцы. Габсбурги правили большей частью современной Австрии, но они также получали новые земли путем завоевывания, наследования и вступления в брачные союзы. Их владения были разбросаны по Центральной Европе от Истрии до Северной Голландии.
Папа и король Германии пытались прийти к согласию и единству. Их цели были различны: один собирался создать новый мир во всей Европе, другой – урегулировать политическую ситуацию в разношерстной Германии. На самом деле не было никакого различия: папа преследовал политические интересы, а для реализации интересов короля требовалось участие Церкви. Чтобы распутать этот клубок, потребуется еще 600 лет войн и появление еще одного бога – Мамоны, с храмами, построенными в его честь в Брюсселе.
Папа преследовал политические интересы, а для реализации целей короля Германии требовалось участие Церкви.
Христианское единство, существовавшее во времена Римской империи, практически исчезло, поскольку Константинополь, в котором были приняты основы реформы христианства и положено начало Римской католической церкви, теперь стал противником Рима. Рим и Константинополь – две столицы западного и восточного крыла империи – считали себя настоящими проповедниками христианской истины. Греция и Турция, а также большая часть Восточной Европы находились под влиянием Константинополя, а Италия и Северная Европа – под влиянием Рима. Римское христианство сохранило европейскую цивилизацию еще на 1000 лет после падения Римской империи. Сотни церковных братств учредили школы, построили соборы – ничто не могло сравниться с такой поражающей воображение преданностью и верой в Бога, и готические соборы, возведенные в Северной Европе, являются лучшим тому доказательством. В 1400 году науки и истории в их современном понимании не существовало – источники были так же редки, как цветы в пустыне, которые если и можно было найти, то только в результате путешествия длиною в жизнь. Единственно истинной была правда, исходившая от Церкви, контролировавшая своеобразные СМИ тех времен, представленные писарями, проповедниками и художниками. Церковь стала невообразима богата и в то же время порочна, что неизбежно при наличии денег и привилегий.
Церковь стала невообразимо богата и в то же время порочна, что неизбежно при наличии денег и привилегий.