Чтобы заплатить Гутенбергу 500 гульденов, Андреа Дритцен заложил чуть ли не все свое имущество. Многие свидетели показали на суде, что он одалживал у них деньги. К предприятию, которое держалось в секрете, Андреа относился с энтузиазмом.
Свидетельница Барбель фон Цаберн, торговка, рассказывала на процессе, что «однажды ночью она разговаривала о разных вещах с Андреа Дритценом и, между прочим, спросила его, почему он так поздно не ложится спать». «Сначала я должен сделать это», — ответил Дритцен. Что именно «это», материалы процесса не раскрывают. Барбель в ответ сказала: «Господи, столько денег вы тратите, наверное, это стоило больше 10 гульденов».
«Ты дура, если думаешь, что это стоило мне всего 10 гульденов, — сказал Андреа. — Послушай, будь у тебя столько — больше 300 гульденов, тебе бы хватило на всю жизнь, а то, что мне это стоило почти 500 гульденов, так это даже мало, ведь потом понадобится еще, и я заложил все мое имущество и наследство».
«Упаси бог, — воскликнула Барбель, — это не удастся, что вы тогда будете делать?»
«Неудачи быть не может, — ответил Дритцен, — не пройдет и года, как мы вернем наше состояние и все будем счастливы, если бог нас не накажет».
Ночной разговор, переданный Барбель фон Цаберы с удивительной непосредственностью, говорит о многом, но, к великому сожалению, не раскрывает технической сути того «искусства», над совершенствованием которого работали компаньоны. Предприятие обещало быструю и верную прибыль, которая не шла ни в какое сравнение с суммой затрат, а они, как нам известно, были высоки.
Дритцен собирался разбогатеть в течение года. Судьба, однако, распорядилась иначе. «В день св. Иоанна Крестителя на Рождество, когда был крестный ход», Андреа заболел и вскоре умер. Об этом рассказал на процессе Мидехарт Штокар, в доме которого больной провел последние дни. Передал он и следующий разговор.
«Андреа, — спросил Мидехарт, — как ты себя чувствуешь»?
«Очень плохо, — ответил Дритцен. — Я точно знаю, что умру. Лучше бы я никогда не вступал в товарищество».
«Почему?» — спросил Штокар.
«Я хорошо знаю, — сказал Андреа, — что мои братья никогда не придут к согласию с Гутенбергом».
«Разве товарищество не имеет письменного контракта?» — удивился Штокар.
Он не знал, что контракт предусматривал выплату наследникам всего 100 гульденов.
Как предсказывал Дритцен, так и получилось. Братья покойного Иорге и Клаус потребовали, чтобы Гутенберг принял их в товарищество вместо Андреа или же вернул деньги, вложенные в предприятие. Гутенберг, ссылаясь на договор, отказал. Тогда братья обратились за помощью в Страсбургский совет. Постановление последнего состоялось 12 декабря 1439 г., оно подписано бургомистром Куном Нопе. Совет поддержал Гутенберга. «Поскольку существует документ, — говорилось в решении, — который свидетельствует, каким образом должно было произойти предполагаемое соглашение, Ганс Риффе, Андреа Хейльман и Ганс Гутенберг должны принести присягу на Священном писании, что дело было так, как сказано в вышеупомянутой записи соглашения, и что запись эта должна была служить основанием для официального договора, скрепленного печатью, если бы Андреа Дритцен оставался в живых, и Ганс Гутенберг должен также поклясться, что 85 гульденов остались ему неуплаченными Андреа Дритценом. Тогда эти 85 гульденов будут вычтены из вышеупомянутых 100 гульденов, и оставшиеся 15 гульденов должны быть вручены упомянутым Иорге и Клаусу Дритценам, и тем самым 100 гульденов будут выплачены согласно упомянутой выше записи соглашения».
Товарищество заплатило Дритценам 15 гульденов, на чем дело и было закончено.
Над чем работало товарищество? Отдельные упоминания в свидетельских показаниях и в решении совета позволили историкам сделать любопытные предположения. Прежде всего надо сказать о показаниях золотых дел мастера Ганса Дюнне, который прямо заявил, что «три года назад он заработал у Гутенберга сто гульденов на том, что относится к печатанию» — «trucken». Этот термин, употребленный здесь впервые, для нашего слуха вроде бы недвусмыслен, но ведь мы не знаем, что обозначал он[131] в 30-х годах XV в. А. Руппель связывает этот глагол с производственным процессом, который осуществляли так называемые «брифмалеры», которые неоднократно упоминаются в источниках. Эти ремесленники печатали изображения и небольшие тексты с цельных, гравированных на дереве форм. Так или иначе, но приходится признать, что за три года до процесса, еще в 1436 г., Гутенберг что-то «печатал», хотя мы и не знаем, как он это делал.