Мир способствовал экономическому и культурному процветанию. Поэт и гуманист Энеа Сильвио Пикколомини (1405–1464), впоследствии ставший папой Пием II, писал: «Мы говорим прямо, Германия никогда не была более богатой, более блестящей, чем теперь. Немецкий народ по величию и силе стоит впереди всех других, и можно действительно сказать, что нет народа, которому бы бог оказал столько милостей, как немецкому. Повсюду в Германии видим мы обработанные нивы, поля, засеянные хлебом, виноградники, цветники и огороды по селам и в предместьях, повсюду красивые здания, изящные виллы, замки на горах, города, окруженные стенами. Если мы пройдем по самым замечательным из этих городов, мы ясно увидим богатство этого народа, красоты этой страны» [67].
Мир и экономическое благосостояние конечно же способствовали возникновению книгопечатания. Мы не можем согласиться с Н. В. Варбанец, которая недавно выразила удивление, что «начало книгопечатания было положено не в Италии, переживавшей в ту пору расцвет своих городов и своего Возрождения, а в Германии, где города не первенствовали и для которой рядом историков если не вообще, то в первой половине ХУ в. Возрождение отрицается» [68].
Ничто в мире не происходит случайно. Закономерным было и появление типографского станка в середине XV в. именно в Германии.
Создание первых типографий было делом частной инициативы. Церковь, которая в средние века простирала предостерегающую, ограничивающую, а подчас карающую длань над всеми культурными начинаниями, в ту пору была ослаблена ересями и внутренними раздорами. С 1378 по 1409 г., в детские горы Иоганна Гутенберга, во главе римской курии стояли два враждовавших между собой папы — один из них жил в Риме, а второй — в Авиньоне. Чтобы найти выход из этого скандального положения церковники собрали в 1409 г. собор в Пизе, но, по словам Карла Маркса, «он не привел ни к каким результатам, так как эти ослы избрали еще третьего папу» [69].
Главную опасность для церкви представляло революционное движение крестьянства и городской бедноты, которое в ту пору с необходимостью приобретало национально-религиозную окраску. Профессор Пражского университета Ян Гус (1369–1415) поднял в Чехии знамя освободительного движения. По приговору Констанцского собора, заседавшего с 1414 по 1418 г., он был сожжен на костре, хотя император Сигизмунд, участвовавший в соборе, гарантировал ему неприкосновенность. «Этот жалкий паразит, тунеядец, попрошайка, кутила, пьяница, шут, трус и фигляр», — так характеризует Карл Маркс Сигизмунда — подобно Понтию Пилату «умыл руки». В 1416 г., через год после сожжения Гуса, погиб его соратник Иероним Пражский.
Пламя этих костров перебросилось на Чехию, по стране прокатилась волна крестьянских восстаний. Страх перед гуситами, которые, как утверждали в Германии, сожгли 100 городов и 1500 деревень, охватил немецких бюргеров. В 1427 г. родной город Гутенберга — Майнц в спешном порядке обновлял крепостные укрепления, опасаясь осады гуситов.
Все это привело к тому, что церковники «просмотрели» книгопечатание. Печатавший преимущественно религиозные сочинения, типографский станок тем не менее подтачивал могущество римской курии. Это с очевидностью стало ясно 60–70 лет спустя. «Шестнадцатый век окончательно сокрушает единство церкви, — утверждал Виктор Гюго. — До книгопечатания Реформация была бы лишь расколом; книгопечатание превратило ее в революцию. Уничтожьте печатный станок — и ересь обессилена. По предопределению ли свыше, или по воле рока, но Гутенберг является предтечей Лютера» [70].
Правильной оценке пропагандистской мощи типографского станка помогла и угроза извне. В Европе еще жива была память о нашествии гуннов. Знали здесь и о монголо-татарском иге, которое в течение многих столетий давило на Русь. Страх перед «опасностью с Востока» пробудился с новой силой, после того как в 1453 г. турки заняли Константинополь. Новое искусство — книгопечатание — сразу же было поставлено на службу антитурецкой пропаганде. Среди первых произведений типографского станка — антитурецкие буллы римских пап, листовки, индульгенции, средства от продажи которых шли на организацию военного отпора туркам.
Книгопечатание — детище городской культуры. Город, с которым связаны его первые уверенные шаги, лежал на левом берегу Рейна, напротив места, где в него впадает Майн. По реке он и был назван Майнцем. Люди здесь начали селиться еще в эпоху неолита. В V в. до н. э. неподалеку от устья Майнца было кельтское поселение, три столетия спустя — стан древних германцев. В начале нашей эры римляне основали здесь вооруженный лагерь, ставший административным центром провинции Германия. С 746 г. Майнц — резиденция архиепископов.
67
Цит. по: Колесницкий Н. Ф. «Священная Римская империя»: притязания и действительность. М., 1977. С. 12.