Выбрать главу

А произошло это вот как. Кабал пытался взять книгу в библиотеке Университета Кренца. Книга являлась частью «Особой коллекции», и он намеревался позаимствовать ее на продолжительный и не установленный четко период. Коль скоро он ожидал противодействия со стороны библиотекарей, то решил отправиться за книгой в половине второго ночи в праздничный день и наверняка преуспел бы в своей затее, если бы не огромный мастиф, который патрулировал коридоры и о котором информаторы забыли предупредить. Когда библиотека вновь открылась, сотрудники обнаружили Кабала в читальном зале, а сверху на нем стоял чересчур дружелюбный стокилограммовый пес и заливал его слюнями. Чуть в стороне, вне досягаемости, стоял видавший виды саквояж, в котором нашлись огромный револьвер, набор хирургических инструментов, блокнот, исписанный убористым почерком, обитый изнутри футляр с несколькими запечатанными пробирками, в которых плескалась мутная жидкость, и копия «Principia Necromantica, или Принципов некромантии» в формате ин-кварто[2].

Никто не хотел затянувшейся тяжбы. Никто вообще не был заинтересован в судебном разбирательстве, поэтому Иоганна Кабала просто проинформировали, что его ждет казнь, и отвезли в замок Харслаус. Произошло это почти месяц назад, и он уже начинал скучать. Он прекрасно понимал, что приговор будут приводить в исполнение так же «официально», как выносили, то есть где-нибудь на рассвете дверь в камеру распахнется, его оттащат в темный подвал, перережут глотку, а подергивающийся труп бросят в канаву. Но разве мог он с этим что-нибудь поделать? А если нет, то зачем беспокоиться? Однако до сих пор ничего не происходило; его по-прежнему кормили, причем почти съедобной едой, а кошки поумнее давно усвоили, что стоит держаться подальше от его камеры. Так чего же они ждали? Кабала посещало смутное и неприятное чувство, будто где-то у кого-то есть на него планы.

А потом все случилось именно так, как он и предсказывал. В предрассветный час его разбудил звук распахнувшейся двери, и, прежде чем он собрался с мыслями, на голову ему натянули мешок и потащили по лабиринту коридоров. Он не пытался сопротивляться: его сопровождали по меньшей мере четверо, и даже самый мелкий среди них походил на мастодонта. Оставалось лишь сохранять спокойствие и ждать малейшей возможности сбежать, если таковая представится; ну а в случае, если ничего не выйдет и ему придется умереть, то с момента его последнего визита в Ад, процедура допуска туда была рационализирована.

Какое-то время его то тащили, то несли, а затем швырнули на стул. Мешок сорвали с головы – в ярком свете Кабал заморгал, разглядев угрюмого толстяка, который точил опасную бритву о полоску кожи. Кабал уже отошел от шока и подивился тому, что для подобных тайных казней на постоянную основу наняли палача. Его хладнокровие слегка дало трещину, когда грубые руки сорвали с него вонючую одежду. Любые жалобы по поводу столь бесцеремонного отношения, которые он собирался озвучить, захлебнулись, когда его бросили в ванну с мыльной водой и принялись натирать губками. Он все еще сплевывал пузыри, когда его снова вытащили, усадили на стул и размазали пену по лицу, после чего толстяк – прожигая взглядом – схватил его за горло и провел бритвой.

Кабал тут же прекратил всякое сопротивление. Толстяк скосил глаза на пену и щетину, свисавшие с лезвия, и махнул бритвой – грязь слетела одним шлепком и приземлилась в углу с отчетливым хлюпающим звуком.

– Довольно тепло для этого времени года, не так ли, сэр? – проскрежетал он, взглянув на Кабала. Лезвие вновь взметнулось.

Спустя десять минут Кабал – чисто выбритый, отмытый и одетый в недавно отглаженный костюм – любовался собой в зеркале. Ростом он был чуть выше шести футов; правда, обычно предпочитал зачесывать свои светлые волосы назад, да и костюм, который ему вручили, оказался не черным, а темно-серым, но в целом он был доволен своей внешностью. Он выглядел вполне солидно и серьезно, а Иоганн Кабал был очень серьезным человеком.

– Неплохо, – сказал он, проводя ладонью по подбородку. – Отнюдь неплохо. Вы тюремный цирюльник?

– Нет, сэр, – ответил мужчина, убирая бритву и ремень для заточки. – Я палач. Но неплохо иметь в запасе и другие навыки. Кстати, доброе утро.

Кабал глядел вслед уходящему палачу, испытывая довольно противоречивые чувства.

вернуться

2

Книги большого размера, примерно 24х30 см, на одном листе располагалось по четыре страницы. Так печатались старинные книги. (Прим. пер.)